Но в доме было тихо, и никто не поднимался по лестнице. И в кухню никто не заходил.

А может, это не ректор? Кто-то пробрался в дом, чтобы похитить меня или… проникнуть в Особую тюрьму?

Я откинула одеяло, вскочила и, крадучись, подошла к двери, высунув нос в коридор.

Пусто.

Стараясь ступать бесшумно, я прошла к лестнице, спустилась и остановилась в темноте, на предпоследней ступеньке. Свет был включен только в прихожей – маленький настенный светильник. На полке для обуви сидел Кош Невмертич, поставив локти на колени и задумчиво глядя в стену.

Затаив дыханье, я наблюдала за ним. Ректор вздохнул, а потом наклонил голову, взъерошив волосы, и опять уставился в стену. В этот момент он показался мне таким одиноким, что в груди защемило, и я сделала шаг вперед, потом ещё один, и оказалась в полосе света.

Кош Невмертич посмотрел на меня и откинулся спиной на стену, прислонившись затылком и не сводя с меня глаз. Синяк, оставленный мною, уже позеленел и побледнел, как будто прошло несколько дней, а не несколько часов.

- Что-то случилось? – спросила я робко.

- Ничего, - ответил ректор. – Иди спать.

Говорил он со мной на удивление мягко, и перестал «выкать» - только я не знала, к худу это или к добру.

- А вы что здесь сидите? – я сделала ещё шаг вперед, и теперь стояла совсем рядом с ним. – Почему сами спать не идёте? Уже поздно…

- Какая заботливая, - усмехнулся Кош Невмертич.

Я почувствовала запах вина и… дорогих женских духов. Ваниль и жасмин с примесью чего-то холодного, тяжелого. Как будто змея притаилась в цветочной клумбе…

И как змея в моей душе зашевелилась обида – жгучая, яростная.

Пришел пьяный, пропах духами… А обещал ждать!..

- Напились? – спросила я презрительно.

- Совсем чуть-чуть выпил, - ответил ректор, глядя на меня как-то странно – и насмешливо, и грустно, и… с нежностью.

С нежностью? После того, как нежничал с какой-то дамочкой?..

- Не похоже, что чуть-чуть, - бросила я и пошла обратно к лестнице. – Градус ощутим!

Я не успела подняться и на две ступеньки, когда меня схватили за плечи и развернули, и я оказалась прижатой лицом к груди господина ректора. Он обнял меня так крепко, что я чуть не задохнулась. В любое другое время я была бы на седьмом небе от счастья, но сейчас ванильно-жасминовый аромат заткнул мне нос и горло, не оставив счастливых переживаний. Наоборот, это бесило, и я принялась вырываться, замолотив ректора кулаками в бока:

- А ну, пустите!

Он тут же отпустил меня, и я, отшатнувшись, налетела на перила.

- Ругал меня, а сам!.. Пьяный!.. – крикнула я, а злость захлёстывала всё сильнее.

- Спокойно, Краснова! – предостерег Кош Невмертич, но я уже вспыхнула.

Первым загорелся пиджак ректора, а потом - обои в прихожей. Я испуганно шарахнулась, отступив в кухню, и тут же затлели кухонные полотенца – белоснежные, отглаженные, они чернели на глазах.

Кош Невмертич сорвал пиджак и бросил его на пол, а потом что-то противно запищало, и с потолка брызнула ледяная вода. Я взвизгнула, пытаясь прикрыться, но это совсем не помогло.

Начавшийся пожар был погашен в минуту, а мы с ректором стояли в коридоре, промокшие до нитки. Кош Невмертич подставил лицо водяным струям и закрыл глаза, будто наслаждаясь ледяным водопадом. Я прикрывала голову растопыренными пальцами и таращилась на ректора, дрожа и стуча зубами.

- Прикольно, - сказал вдруг он и хохотнул.

Я открыла рот от удивления. Слышать такие словечки от ректора – это было как-то странно. Очень странно. Он прищелкнул пальцами, и поток воды сразу прекратился.

- Иди в ванную, - велел ректор. – Сначала под горячий душ, а потом переоденься, а то простынешь.