– Да, Величайшая! Прости! Я не должен быть таким несдержанным, – тяжко дыша, барон Милтон разжал руки.

– Ты не боишься моего мужа? – Гера лукаво прищурилась.

– Страх попасть в немилость богам, тем более самому Громовержцу есть в каждом человеческом сердце. Но если мы не будем переступать через свои страхи, то станем похожи на ничтожных существ, жизнь которых мало чего не стоит, – барон Милтон с нежностью провел по крутому изгибу бедер богини, восторгаясь их формой.

– Хитрый ответ. Или мудрый? – Гера рассмеялась, позволяя себя ласкать. – Успокою тебя: его не бойся его. Перун давно не появляется здесь – я запретила. Он наказан и есть за что. Недалек тот день, когда его воля, его желания, гнев или милость не будет иметь никакого значения. По крайней мере для нас с тобой. Тебе нравится у меня? Скажи, ты хотел бы здесь остаться?

Этот вопрос стал неожиданным, и Майкл не нашел на него быстрый ответ. Барону, безусловно, нравилось все то, что он успел увидеть за недолгое время пробуждения. Разве могут не нравиться владения богини?! Величайшей из богинь! Прежде Майкл видел небесные земли лишь как фантазии некоторых художников. Хотя в The Royal Archivist было десятка два фотографий садов Афродиты, владений Гермеса, Деметры и даже самого дворца Геры, но ходило мнение, что эти фотографии ненастоящие. Куда больше Майкла смущал другой вопрос. Что значит «здесь остаться»? Остаться на день, два, неделю? Остаться навсегда?

– Мне очень нравится здесь, хотя я успел увидеть лишь стены комнаты, в которой проснулся, твою террасу и этот бассейн, – ответил Майкл. – Нравится, потому что здесь ты. Но я не могу не помнить о своей сестре и женщине, которую люблю – графине Елецкой.

В вот теперь ответ Майкла Гере не понравился.

– Майкл, – мягко она произнесла его имя, – я знаю о твоих отношениях с Элизабет. Знаю, что она для тебя была больше, чем сестра и ты, наверное, до сих пор в тайне желаешь ее. Ведь ни одна женщина после нее не дарила тебе таких сильных ощущений, как Элизабет. Я права?

– Да, это было очень сильно. Самое первое, что было в моей жизни, – нехотя признал барон Милтон, испытывая стыд за прошлое. – Теперь у меня есть другая женщина. При чем здесь Элиз сейчас? И, пожалуйста, скажи важное: Элиз в самом деле на свободе? Я слышал ее плачь и голос, полный страданий, в эйхосе – мне давали послушать ее послание ко мне.

– Тебя обманули. Они подделали голос твоей сестры. До недавнего времени она оставалась в России. Сейчас в Лондоне с графом Елецким. Но это не важно, Майкл. Важнее твои отношения с графиней Елецкой. Ты в самом деле так сильно ее любишь. Мне думается, любишь ты ее не слишком, ведь у тебя была недавно Сидни Стефанс, – Гера хотела добавить, что и Елецкая думает не только о Майкле, и вполне возможно, что к ней вернется ее прежний любовник. Однако, решила пока не говорить об этом – не стоило спешить. Ведь очень важно, чтобы этот милый мальчик принял правильные решения сам. Не только умом, но своей душой. Только тогда он сможет стать по-настоящему ее мужчиной, ради которого, не жалко будет потратить «Кархан Насли Бонг» – «Камень Нового Бога». Камень бога, который, кстати, должен быть в Тайной Комнате не один. Если верить древнелемурийскому писанию, то таких вещиц имелось не менее семи. Увы, об этом Гера узнала лишь сегодня вечером с большим опозданием. Если бы скрижаль «Тархи Комма Турсаи» оказалась у нее чуть раньше, то она бы совсем по-другому построила разговор с Астерием.

– Синди… Мне очень жаль, что она погибла. Я ее не любил никогда. Я даже хотел сбежать от нее. Ты, наверное, знаешь все это, – сказал барон Милтон, мысли его снова начали метаться от Элизабет к графине Елецкой, потом к Чику и всему тому, что произошло. Мыслей стало так много, что казалось им тесно в голове. – Синди больше нет. Даже если бы она была, я бы всеми силами стремился вернуться в Россию, к графине Елецкой, – уверенно заключил он. Недавно нахлынувшее возбуждение сошло, и сейчас, стоя перед богиней голым и говоря о других женщинах, Милтон чувствовал себя очень неловко.