Чикуту бился, орал, выплевывая зубы, которые сломались под давлением отчаянно сомкнутых челюстей. Он пытался остановить ее руку и, наверное, даже сломать, однако не мог справиться с неизбежным.

– Отправляйся к своим проклятым богам! – произнесла Элизабет и вырвала сердце из его груди.

В ее руке оно дернулось еще несколько раз, брызгая фонтанчиками кровью из разорванных артерий.

Раззявив рот, Чикуту смотрел в иной мир остывающими глазами.

В зале повисла мертвая тишина, словно смерть ацтека вышла из его тела и заполнила все вокруг холодным онемением.

– Элиз, детка… – прошептал граф Елецкий.

Стрельцова встала и повернулась к нему.

***

На вопрос богини Майклу так и хотелось ответить: «Хочу тебя! Прямо сейчас хочу тебя!». И ее рука, поигрывавшая с его крупным и твердым отростком, так и вытягивала именно этот ответ. Но смел ли он, сказать такое самой Гере. Величайшей, чей супруг – сам Громовержец! Это было бы кощунством! Но, с другой стороны, зачем она призвала его в бассейн? Отчего стоит перед ним в таком откровенном виде? И почему делает с ним то, что вряд ли посмела бы сделать какая иная женщина с незнакомцем, не говоря уже о женщине замужней. Барон Милтон был прекрасно осведомлен, что на Небесах, чуть иные порядки, и там бывает очень много воли в отношениях. То, что неприемлемо на земле, там может быть вполне в порядке вещей. К примеру, Кронос женился на родной сестре – Рее. Да и Гера изначально была замужем за своим братом – Зевсом. Так что постыдные игры Майкла с Элизабет с точки зрения вечных, вовсе непредосудительны, а измены богинь мужьям со смертными – случаи более чем частые.

При мысли, что о происходящем может узнать Перун, Майкл ощутил заметное движение страха. Причем страх этот был не маленьким зверьком, выглядывавшим из норки, а зверем покрупнее – именно с таким барон Милтон боролся в себе, когда шел на опасный разговор с Пижоном. Что ж, это был вызов, и может быть именно поэтому Майкл сказал:

– Я хочу тебя, Величайшая! Хочу всем сердцем и телом!

– Именно этой частью тела, – рассмеялась Гера, поигрывая его членом, нежным на ощупь, приятно-упругим и полным силы. – Мне нравится твой ответ. Он честный и смелый. Именно такой, какой я ожидала услышать. Иди ко мне, Майкл, – богиня обвила его руками и притянула к себе.

Поглаживая спину барона, Гера разглядывала его красивое лицо, чувствуя, как сама борется с искушением немедленно отдаться ему. Ей даже стало жарко, она почувствовала сладкий зуд в своей волшебной пещерке. До предела возбужденный жезл Майкла, был готов порвать тончайшую ткань одежды богини. Представляя, как это могло бы быть, жена Громовержца, развела бедра чуть шире и запрокинула голову, глядя на звезды, роняя в воду тяжелые волосы. Она шумно выдохнула, словно он уже вошел в нее.

– Величайшая, ты сводишь меня с ума! – простонал Майкл, чувствуя, что не в силах неподвижно терпеть ее мучительную близость. На секунду он вспомнил о графине Елецкой, но другая часть его сознания тут же подсказала ему, древний принцип богов: любовь земная и небесная – это разные чувства и их не надо смешивать. Об этом много раз говорила Афродита: отдаваясь земным мужчинам, ее вовсе не тяготили мысли о небесном муже, хромом и неприглядном.

Майкл обхватил божественное тело искусительницы, принялся целовать ее плечи, шею.

– Майкл! Майкл! Остановись! – прервала его Величайшая, отталкивая от себя. – Ты слишком быстрый! Мне приятна твоя страсть, приятно твое желание, но есть еще кое-что… Есть кое-какие вопросы, интересующие меня…