– Не отчаивайтесь, Виктория. Двойник не приходит просто так. Это настолько редкое совпадение, что не может быть случайным. Вы ответ на наши молитвы. Если я буду постоянно напоминать, какую гору вам предстоит сдвинуть, то вы быстро растеряете запал. Так что начнем с безотлагательного – как гарантировать вам физическую и ментальную неприкосновенность.

– Ты избранный, Нео, – ляпнула я, опять не заботясь о культурном контексте.

Но принцесса не дрогнула:

– Если вам так проще, то да.

Эмилия пообещала посидеть с братом, а я отправилась в свою спальню, решив, что разбор завалов лучше начинать с малого. Конечно, я не рассчитывала найти аудбьёрген под кроватью, но чем як не шутит… Возможно, какие-то детали некогда богатого приданого, украшения, а также письма или дневники – все, что помогло бы мне укрепить положение.

Бригитта яростно рылась в шкафу, но пока обнаружила там лишь травяные сборы, расфасованные по коробочкам, флаконы с духами и маслами и несколько занавесей, еще более пыльных, чем те, что на окне.

Я перебирала содержимое кованого подкроватного сундука. Опять масла, разноцветные соли – то ли для ванны, то ли для нюханья – кружева и ленты, пропитанные запахом амбры. Два продолговатых футляра, сложенных один на другой.

Внутри я нашла настольные зеркальца на подставках. Миниатюрные рамы инкрустированы то ли рубинами, то ли гранатами – а, может, и теми, и другими. Балдур говорил о передатчиках. Покажу оба зеркала Эмилии. Она разберется.

– Ваше Величество, – громкий шепот Бригитты стал драматическим. – Тут два платья, совершенно новых, нарядных…

– Красных? – спросила, в общем-то, будучи уверенной в ответе.

Но гномиха замолчала на полуслове. Осталась стоять с протянутым свертком. Глаза остекленели. Причина ее онемения покоилась у меня на коленях. Из верхнего зеркальца на меня смотрел герцог Даррен.

– Викки, mon ami, mon amour, тебе следует привыкнуть, что красный – это цвет династии. Так же, как и усвоить, что tu es en mon pouvoir, – диктовал Карбюратор учительским тоном.

«Ты в моей власти», – машинально перевела я. Судя по всему, местные аристократы между собой говорили на еще одном языке, который для меня звучал как французский. Я кое-как помнила его со времен гимназии.

Не издав ни звука, приподняла руки и грохнула оба зеркала об пол.

Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открыла глаза, – ничего не изменилось. На меня по-прежнему глядел Даррен с уже знакомым недоверием. Силился понять, не обманывало ли его карбюраторовское зрение.

Может, он мне снился? Я покрепче захлопнула глаза. Похоже, он подумал о том же, потому что несколько раз моргнул.

Тем не менее, перемены все же случились. Оба зеркала при падении не разбились, а объединились в одно большое размером с десертную тарелку. Я сидела на полу, подогнув ноги, а на коленях у меня… в общем, подозреваю, что выражение моего лица Даррену было плохо видно из-за внушительного королевского бюста. Я все же подвинула герцога так, чтобы он смотрел именно в лицо.

Что бы там Карбюратор ни фыркал насчет того, что я «всего лишь тело и до меня нет дела», но в определенные моменты на прелести Виктории он-таки реагировал. Взгляд становился чуть менее жестким и чуть более расфокусированным – но меня в эти секунды озноб пробирал сильнее всего.

– Не представляю, как вы собираетесь здесь выжить, если не знакомы с элементарными правилами, – хрипловато выдал он, забив на чтение мыслей и снова пялясь туда, куда джентельмены при разговоре не смотрят. – Два передатчика разбивают, чтобы объединить. Не знай я, что вы пришлая, то решил бы, что захотели меня увеличить… Но что за церемонии между родственниками – вам достаточно лишь позвать…