Худощавый, болезненный на вид юноша – вечно бледный, пытающийся скрыть высокое нервное напряжение, оказался неожиданно колючим и хватким. Неприятно удивившись при знакомстве, но представляя обстоятельства жизни в протекторате, Анна Николаевна даже, наверное, его жалела. Но эмоции отдельно, дела отдельно. Chacun pour soi, et Dieu pour tous. Каждый за себя, один Бог за всех – как говорят расчетливые французы. Пусть Господь пожалеет слугу своего, а Анна Николаевна ограничится лишь молитвой о спасении его души.

Которую – молитву, судя по безрассудной прыткости юноши, придется читать очень и очень скоро.

«Тайный советник». Несмотря на кажущуюся уверенность, граничащую с опасной самоуверенностью и рассудительность, этот ублюдок наговорил столько лишнего и опасного для себя, что у княгини теперь было достаточно пищи для размышлений.

Тайный советник – Безбородко или Ушаков. Скорее всего, Александр Александрович. Волынский протекторат – его родная вотчина. Пусть даже этот… этот ублюдок находится в десятке потенциала русских одержимых, стал бы граф сразу с ним общаться напрямую, еще и без обиняков высказывать заинтересованность? Одержимые, тем более не на территории метрополии, – прерогатива ФСБ, и вмешательство Канцелярии уже выглядит странно.

Да пусть даже – по потенциалу – этот ублюдок самый способный в мире одержимый, не стал бы Безбородко вмешиваться. Адепты темных искусств – сильное, но часто одноразовое оружие. Никто еще не смог научиться полностью использовать свой потенциал, сохранив при этом разум.

Не стал бы граф иметь с ним дело. Просто так не стал бы.

Значит, с ним может быть связано что-то еще. Теперь вопрос. Если это действительно так, стоит игра свеч?

Безумная догадка ударила вдруг, словно хлыстом, яркой вспышкой озарения. Двенадцать лет назад, на ее последнем балу у государя императора. Глупая, но отчего-то запомнившаяся ей шутка канцлера Корбелова. Тогда Анна не придала услышанному значения, но случайно брошенная фраза глубоко запала в память, и даже сейчас звучала как вживую.

А если… да нет, не может быть. Но если… если это действительно так, можно будет отдать ему Анастасию. Кровного родства у них нет.

«Ты готова поставить на карту все?» – спросила сама себя княгиня. Это была шутка. Всего лишь глупая шутка – вместо ответа подумала Анна Николаевна.

Игра стоит свеч – после недолгого раздумья безоговорочно решила княгиня.

Сейчас, чтобы просто остаться на месте, ей надо бежать в два раза быстрее. Максимум, что у нее есть – еще десять, пусть даже пятнадцать лет. Не больше.

Николай и Александра, а тем более Анастасия не справятся. Ни по отдельности, ни тем более вместе. Их просто сожрут – слишком много у рода Юсуповых-Штейнберг «союзников». Видеть, как угасает или даже исчезает собственный род, – страшная пытка. Поэтому, если есть хоть маленький шанс вырваться из безумной карусели, надо рискнуть и попробовать.

Если это была не шутка.

Пух! Дробный, не прекращающийся уже четверть часа перестук ударов пресек звонкий шлепок – сириец наконец атаковал, причем издевательски. Худое подростковое тело после оплеухи сложилось, как потерявшая нити управления кукла и отправилось в полет.

Анна Николаевна даже поморщилась, когда прокатившийся по полу неожиданный «член семьи», полностью потерявший ориентацию, врезался в гребной тренажер. Поморщилась, правда, княгиня оттого, что в полете бледный юноша снес кадку с ее любым фикусом.

Несколько секунд юноша лежал на полу, после чего попробовал подняться. Для того чтобы продолжить наблюдать за ним, Анна вынуждена была сделать небольшой шажок вперед. Ошеломленный юноша между тем подтянул под себя колено, со стоном – беззвучным, но Анна чувствовала его – подогнул локти и попытался встать. Почти получилось. Опорная рука поехала, и он упал, ударившись лицом о пол.