Выезжаю немного раньше, чтобы осмотреться на месте. Потеплело, и над дорогой – дымка тумана. Еду неторопливо, настроение отличное.

Недалеко от поворота на больницу вижу на обочине знакомую машину грязно-бурого цвета. Уткнувшись в неё краем бампера, стоит новенький «Хавал», около которого суетится и машет руками какой-то мужичок. Видно, кричит он на мою серенькую Мышку. Та стоит около своей машины с обречённо-отрешённым видом.

Вот и хорошо. Мягко подруливаю, открываю дверцу и выпускаю Шерхана – он знает, что делать.

Шерхан неторопливо подходит и останавливается в нескольких шагах от беснующегося мужичка. Его не интересует, что тот кричит, лишь фиксирует ключевые слова: «коза», «водить не умеешь – не садись за руль», «мой бампер», «ты мне заплатишь».

– Света! Что происходит?! Кто этот тип?! – рыкает Шерхан.

«Этот тип» оборачивается, сразу сникает и как-то сдувается – не столько от слов, сколько от грозного вида Шерхана, размера и марки его машины.

– Командир, – мямлит он, – машина новая, только купил, а тут эта… тормозит. Бампер поцарапала.

Шерхан величественным жестом достаёт бумажник. Не глядя, отщипывает несколько коричневатых бумаже

– Извинись перед девушкой – и свободен.

– Простите! Погорячился. Нервы. Машина в кредит, сами понимаете. Простите!.. – пятится к своему «Хавалу» и через минуту растворяется в сырой мгле.

Она стоит совершенно ошарашенная – всё ещё в шоке. Смотрит как-то странно и не может выговорить ни слова. Наконец начинает сумбурно объяснять: ехала в больницу, вдруг застучало в двигателе, вырулила на обочину, а сзади – этот. Всё, в общем, ясно.

Шерхан лениво достаёт телефон, набирает номер:

– Петрович. Тут на повороте к областной стоит такое… коричневое, номер на девятку заканчивается. Пришли эвакуатор и посмотри, что с этим можно сделать. (Обращаясь к Мышке): – Включи аварийку, забери из машины ценные вещи, дверь не запирай. Минут через двадцать приедет эвакуатор.

Она вздрагивает, послушно идёт к машине, что-то собирает. Начинает мигать аварийка.

Я в это время ставлю свой предупреждающий знак – почти уверен, что у неё в багажнике его нет.

Возвращается. В руках «ценные вещи»: потёртая сумочка, пачка одноразовых салфеток, начатая пластинка таблеток, похожих на цитрамон, и маленькая обезьянка на верёвочке – дорожный талисман.

Заметив мой удивлённый взгляд, замирает, закусывает дрожащую губку. Смотрит своими огромными глазищами, полными слёз, как-то съёживается и беспомощно, по-детски пожимает плечами.

В груди у меня вдруг щемит: она так наивно-обворожительна и открыто-беззащитна – с этим цитрамоном и своей обезьянкой! Отпихиваю Шерхана и загоняю его в клетку.

– Садись ко мне. Я тоже еду в больницу. В четыре у меня деловая встреча с главврачом, нужно торопиться, – говорю негромко.

О, как она прекрасна, когда радостная улыбка озаряет её лицо!

Выехала пораньше – решила по дороге заглянуть в кафе. Машина завелась с трудом. Знаю, что что-то не так с двигателем: появилась вибрация. Надо бы завтра заехать в автосервис.

Убеждаю себя, что мне, ну вот как, нужен капучино именно сегодня. Просто позарез – жить без него не могу, как наркоманка без дозы! Поэтому и еду. А вовсе не потому, что надеюсь увидеть рядом большую чёрную машину. И, может быть… а вдруг?

На стоянке у кафе пусто. Вика радостно меня приветствует – любит поболтать, и мы с ней вроде как подруги. Приносит мой капучино.

– Ой, Светка! Что вчера было! Этот, твой, врывается, ногами топает, по прилавку так саданул, что чуть не проломил. Лицо от злости перекошенное. Орёт: «Моя Света чуть ноги себе не переломала! Я ваше долбанное кафе закрою и снесу к чёртовой бабушке!» Ужас!