Но как передать ему то, что сейчас происходит у меня в душе? И он приходит на помощь – он всегда приходит мне на помощь!

Такие простые слова: «да» или «нет». Только сделать выбор, и он исчезнет из моей жизни… Невозможно! Он уже стал частью моей жизни, частью меня!

Сжимаю в руках чашку. Как же я люблю этот аромат ванили! Глубоко вдыхаю. Вслушиваюсь в себя. Есть страх перед неизвестным, волнение, предвкушение чего-то нового, необычного, и ещё много разных чувств и оттенков, но нет ощущения позора и пожара унижения, испепеляющего душу.

Как же хорошо, что кофе горячий – можно пить долго, маленькими глотками. Он мне кажется ароматнее и вкуснее, чем тот, что я обычно пью в кафе. Откуда он узнал? Ах да, Вика с её длинным языком. Мысленно её благодарю и улыбаюсь.

Вспоминаю весь наш с ним разговор за столом. Он, конечно же, мастер, тонкий психолог, но не манипулятор. Помню, как легко, всего одним словом, он подчинил меня и подавил волю тогда, при первой встрече. А мог бы и сейчас так сделать, но выбрал другой путь: умело построил и провёл разговор. Разыграл всё как по нотам, ни на мгновение не было ощущения принуждения или малейшего давления.

Сейчас стало понятно, почему он решил за меня сделать заказ: убирал с дороги всё мелкое, незначительное. Что бы изменилось в моей жизни, если бы я долго и мучительно выбирала, скажем, между лососем и камбалой?

«Да» – говорю тихо, но уверенно, когда чашка опускается с тихим звоном на блюдце.

В его коротком сухом «Хорошо» нет ни капли удовлетворения, радости одержанной победы, ни тени эмоции на лице. Не глядя на меня, расплачивается, поднимается и уходит.

Меня охватывает паника: я не так сказала «да»! Может быть, ему показалось, что это было неискренне или он уловил скрытую издёвку – «да пошёл ты…»? Теперь мне кажется, что его «хорошо» звучало зло и угрожающе: «Ну, хорошо, тогда я ухожу!»

Бросаюсь за ним, догоняю у самых дверей и вдруг понимаю: он ещё раз даёт мне возможность выбора! Я могу сейчас просто улизнуть за угол.

Иду за ним к машине, он открывает дверцу и, не оборачиваясь, ждёт. Проскальзываю на привычное, подогнанное под меня кожаное сиденье. Дверь закрывается, сердце замирает от страха – и тут вдруг ясно понимаю, что в его машине у меня уже есть место – моё место! Страх отступает.

Я… я не знаю, кто я теперь, – робко проговорила она. – Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром

(Льюис Кэрролл)

Едем молча. Обдумываю детали своего плана, а он у меня есть. Она же погружена в себя и тоже о чём-то думает.

На проходной закрытого посёлка знают мою машину и заранее поднимают шлагбаум. Подъезжаем к дому, нажимаю кнопку пульта – ворота открываются. Замечаю, как она вздрагивает и напряжённо следит за ними в зеркало. Оставляю ворота открытыми, для Мышки это важно – символ свободы выбора. Пока они открыты, есть путь к отступлению.

– Светлана! Нужно выполнить некоторые формальности.

– Да, договор, контракт… – выговаривает тихо, с трудом и тоскливой мукой во взгляде.

Догадываюсь, что она, наверное, с ужасом представляет, как я вытаскиваю толстенную пачку бумаг, и мы долго и нудно обговариваем все пункты, как в той книжке.

– Договор я зачитал за столом. Если хочешь, повторю текст ещё раз.

– Не надо, я помню.

Всё равно чётко повторяю фразу, сказанную в ресторане.

– Есть два важных дополнения. Первое: договор заключается на семь дней, но он автоматически продлевается, если ни одна из сторон не выкажет желания его прекратить. Второе: ты должна ясно понимать, что вступаешь в мой дом добровольно. Ты свободна в любой момент уйти, и никто не будет тебя задерживать. В этом случае наш договор аннулируется, мы не будем ничего должны друг другу и расстанемся навсегда. Это понятно?