– Все хорошо, тихо, – повиснув на руках, сообщил Ингульф. – Я сейчас выберусь… ой! А как же ты?

– Сыщешь какую-нибудь веревку, жердь… Мы ж договаривались, забыл?

– Ах да…

Подтянувшись, парнишка ловко выбрался из ямы и исчез, тихо прикрыв за собой люк. Именно так и планировал Александр, но, однако, сердце его все-таки екнуло. И время потянулось медленно-медленно, словно в кресле у зубного врача в далеком детстве. Впрочем, не в столь уж и далеком – не такой Саша еще был и старый. Двадцать восемь… нет, уже – двадцать девять лет, – как говорил Карлсон – мужчина в самом расцвете сил.

Черт… Где же этот Ингульф? Что же так долго-то? Предал? Бросил? Да нет – парень вряд ли способен на такую подлость. Тогда почему задерживается? Попался?! Очень может быть…

Наверху послышались крадущиеся шаги, люк распахнулся, и вниз, в яму, упал длинный шест – перекладина от корабельной мачты или что-то подобное – такие во множестве валялись на заднем дворе.

Узник поплевал на руки и в три приема выбрался наружу:

– Быстрее, Саша!

Что такое?

– Месье Бади? Вы-то как здесь очутились?!

– Тсс! Прошу вас, не говорите громко!

– А где Ингульф? Что вы хлопаете глазами? Где парень?

– Тсс! – антиквар приложил палец к губам и испуганно осмотрелся. – Давайте скорее уйдем отсюда… вон, хоть к беседке.

– Но Ингульф…

– Он в сарае… Там Миршак.

– Миршак?

– Да… кажется, он выследил вас.

– Эх, месье Бади! Что же вы тут резину-то тянете? Бежим к сараю.

В темном высоком небе сияли звезды, и похудевшая луна смутно отражалась в пруду мерцающей узкой дорожкой. Александр и едва поспевавший за ним антиквар, прячась в тени деревьев, подкрались к длинному приземистому сараю, используемому хозяином для различных надобностей – именно туда, кстати, и складывали награбленное добро, вернее, ту ее часть, что предназначалась Нумицию. А ведь неплохо устроился, гад! Пираты его владения не трогают, наоборот – даже прибыль от них, только вот… только вот – подло все это! Соседей своих закладывать – не по-людски! Он же ведь христианин, этот Нумиций, а чем занимается? Одно слово – сволочь, типа вороватых российских чиновников. Гнида гладкая.

– Месье Александр… Кажется, там они! – подбежавший антиквар отдышался, показывая рукою, да Саша и сам уже услыхал какой-то приглушенный шум за распахнутой створкой тяжелой двери.

– Ха! Мальчишка! – угрожающе кричал Миршак – кто же еще-то? Кричал нарочито громко – уж ему-то некого было бояться… в отличие от Ингульфа. – Я мог растоптать тебя, понимаешь? А могу… могу и поспособствовать кое-чему… Ты сам видел – на вилле мне доверяют. Быть может, я и сам скоро стану виликом, вместо старого черта Василина – тот же не вечен. О, мальчик мой, ты когда-то отверг мою дружбу… – кривоногий похотливо засмеялся. – Так вот, я вновь предлагаю ее тебе! Станешь моим любовником – и не будешь знать отказа ни в хорошей еде, ни в спокойной, необременительной службе. Поставлю тебя охранять дальнюю башню, там хорошее место, спокойное… Ну, иди же ко мне, иди…

– Но, господин Миршак… – голос юноши звучал как-то подозрительно плаксиво. – Я же приговорен!

– А ты вали все на своего бывшего дружка, этого дылду! – шумно дыша, Миршак снова расхохотался. – Вот сейчас… нет, не сейчас, милый мой, чуть погодя… мы с тобой пойдем к вилику, сообщим о готовящемся побеге! А утром хозяин тебя непременно простит, а этого длинного похотливца – казнит, как и собирался. Кстати, знаешь, какая вам обоим уготована казнь?

– Какая же?

– Вас сначала кастрируют, а потом снимут с живых кожу… Так и оставят – умирать в муках!