Говорю максимально спокойной и даже буднично. Всё-таки педагогическая деятельность даёт хорошую закалку.

Платон чуть ли не подпрыгивает на месте. Наверное, привык, что все при виде его дрожат и повергаются ниц. А тут – сначала Маресюк со своими нотациями, потом я с ехидством. Понятное дело, что самомнение у чувака пошло трещинами.

– О, наш профессор пожаловал! – радуется Светлана, а Майя, стоящая чуть поодаль, только испуганно хлопает огромными глазищами. – Он же вам и нужен, так ведь, граждане бандиты? – она улыбается во все тридцать два. – Тогда мы пойдём… – хватает Сенцову за руку и тащит к двери.

– Стоять! – рявкает им вслед Платон. А Марат заступает девочкам дорогу и жестами показывает, что надо вернуться. – Устроили мне здесь балаган! Никто никуда не пойдёт, пока я не скажу!

Кажется, Платон срочно начинает реанимировать внутреннего альфача и стремительно самоутверждаться. Он переключается на меня:

– А ты садись, Костенька, садись, у нас разговор будет с тобой интересный и детальный. В процессе и познакомимся поближе.

– Благодарю, я постою. Тем более что вести пространные разговоры не намерен.

– О, какой деловой подход! Ценю! – тянет Платон. – У нас тут получился просто наилучший расклад. Мы строили коварные планы, как бы тебя в цепкие когти заграбастать, а тут ты сам пришёл, тёпленький. И, судя по реакции, эти две сладости, – он кивает на Маресюк и Сенцову, – тебе небезразличны, верно?

– Да, – отвечаю прямо, – они – мои ученицы.

Платон присвистывает.

– Знал бы, что в универах такие красотки, не чалился бы по… – не договаривает, только усмехается. Даже с сожалением. Ну, надо же.

Тут в дело вступает Виолетта.

– Я, между прочим, тоже его ученица. И невеста, к тому же, – демонстрирует кольцо, которое мы купили накануне. Подозреваю, больше для Майи. И девочка действительно вспыхивает, сжимает кулачки.

Эх, глупышка, и чего тебя только сюда понесло?

– Сиди уже, невеста, – цыкает на неё Платон, – без места… – и переключается на меня: – в общем, Ларёв, раз уж ты здесь, то отбросим весь этот фарс с женихами-невестами и поговорим серьёзно. Мне нужны активы твоего отца. И, желательно, контрольный пакет. Я в курсе, что Виктор сейчас укатил и всем верховодишь ты, поэтому рассчитываю на твоё благоразумие. А иначе, – он кивает своим секьюрити, которые до сих пор стояли изваяниями по обе стороны дивана, и те кидаются к девочкам, хватают их и приставляют стволы к вискам.

Замечаю, как дёргается Марат, когда лапы одного из верзил сжимаются на хрупких плечиках Маресюк. Запала ему в душу рыжуля, это точно.

– Давайте без крайних мер, – говорю, стараясь не выдать волнения и смятения. Честно сказать, не очень понимаю, как именно буду выкручиваться.

– Думаешь, мне хочется, – ухмыляется Платон. – Нет-нет, я человек мирный. И женскую красоту ценю. Не хотелось бы таких сладких цыпочек уродовать… Так что, давай завершим всё по-быстрому…

– Вы же понимаете, что здесь и сейчас мы ничего завершить не можем, – пожимаю плечами. – Документы в офисе, в сейфе, печать там же…

– Не делайте этого! – впервые за вечер подаёт голос Сенцова, но я осаживаю её – хочется верить – грозным взглядом. Я бы прокричал то же самое, если бы мог отмотать время вспять и появиться в её квартире вовремя…

Сенцова замолкает. Маресюк умудряется что-то шептать ей на ухо, косясь на нас. Я, разумеется, не собираюсь ничего никому отдавать. Сейчас мне главное найти предлог вывести всех отсюда.

Платон поднимается:

– Отлично, значит, едем в офис.

Виолетта и её спутник – только теперь обращаю на него внимание, хотя фигура у того внушительная, явно любит потаскать тяжести в спортзале – порываются следом, но главный мафиози осаживает их взмахом руки: