— Мама!

Голос Лизы донесся до нее будто издалека. И тут же она услышала ее снова, но гораздо громче и ближе:

— Мама! Мама! — кричала Лиза. — Лечу! Я лечу!

Женщину словно пронзило всю, с ног до головы, она тут же забыла обо всем, метнувшись вперед, туда откуда ей казалось голос дочери доносился. Она даже не заметила, что вокруг нее все стало точно таким, как во время ее сна — она шла вперед, искала и никак не могла найти Лизу.

— Где ты? — в отчаяньи закричала она выбившись из сил.

Туман вокруг нее только больше сгустился, клубясь, будто его кто-то перемешивал.

— Лиза! — кричала женщина в эту ватную сырость, но больше не слышала ничего.

Бросаясь то в одну сторону, то в другую, гонясь за тенями, что появлялись в белой мгле, она упала несколько раз и только после этого поняла, что плачет беспрестанно.

Остановившись, она в бессилии оглядывалась, пока не заметила немного другую тень в белом тумане. Тонкая и длинная, что двигалась, приближаясь к ней. Темнея все больше, она уже превратилась в силуэт и Эльхена поняла, что это уже не морок неясный, а кто-то настоящий. Еще не совсем ясно видимая, она остановилась.

Судя по платью и длинным волосам — женщина, поняла Эльхена. Завесь тумана таяла медленно, пропуская через себя краски более яркие. Женщине показалось, что она видит себя в какой-то момент. Потом резко проявился цвет платья незнакомки — винного цвета с широкой золотой каймой в отделке. Она странно выглядела в этот момент — словно платье надели на манекен с едва намеченными чертами лица. Но незнакомка пошевелилась, ломая эту иллюзию и туман окончательно отступил, дав Эльхене возможность увидеть ее.

— Лиза! — воскликнула она и бросилась вперед.

Морок тут же развелся, будто его сдуло потоком воздуха, что сдвинула своим телом Эльхена. Она застыла, оглядываясь, испугавшись, что не сможет больше найти дочь. Но она снова появилась — на том же расстоянии, позади матери, ее силуэт проступил из тумана. Больше женщина не пыталась ее коснуться, жадно рассматривая лицо повзрослевшей дочери. Угадывала знакомые черты, отмечала изменения.

— Доченька! — слезы вновь заструились из ее глаз.

Она никак не могла понять — видит ее Лиза или нет. Но после того, как женщина ее позвала, дочь беззвучно произнесла что-то. По движению губ Эльхена подумала — “Мама” и еще пуще заплакала.

Но тут образ девушки стал таять, а в воздухе словно вибрация какая-то появилась. Постепенно набирая силу, она стала уже давить на Эльхену, чисто физический дискомфорт причиняя — она схватилась за голову и тут только поняла, что слышит что-то. Голос — похоже, что Лизин. Словно то, что она сказала через неведомые дали все же донеслось до нее. Повторяясь и повторяясь, накладываясь друг на друга, звуки били по женщине уже нещадно, пока резонанс не сошелся в одной точке.

— Папа, — четко услышала Эльхена.

Резко втянув в себя воздух женщина села, в темноте вокруг нее, что мгновенно сменила белый туман, ничего толком не видя, хватаясь за все подряд, пока не почувствовала живое тепло рядом, вцепившись в чью-то руку. И лихорадочно заговорила, толком не видя даже кому именно:

— Лиза! Лиза! Я видела ее! Она умерла! Лиза! Девочка моя!

В груди столько чувств теснилось, что она едва выговаривать слова могла, задыхаясь и всхлипывая одновременно.

— Тише, тише… — пытался кто-то ее успокоить.

— Ее нет! Я видела! Ее больше нет! — пыталась объяснить Эльхена, доказать, что она не бредила и говорит правду.

— Я понял, успокойся. Ты должна успокоиться, тебе снова станет плохо.

— Я не могу! — воскликнула женщина. — Ее же нет больше! Я виновата! Я так перед ней виновата!