— В тачку живо! Щас будет заварушка.

Теперь уже и она увидела, как по дороге несётся огромный джип, и, прямо как в паршивом боевике, окно у пассажирского кресла медленно ползёт вниз. Не задавая лишних вопросов, она зачем — то бросила туфли на асфальт и проворно юркнула в салон, чувствуя себя героиней того самого блокбастера. Только не надо забывать, что это жизнь, и никакой режиссер не остановит действия, если что-то пойдёт не так.

— Нет, вылезай, не успеем оторваться от этих мудил. Давай, шевелись! — метнувшись к иномарке, Беркут не слишком ласково выдернул Белку, и поволок в сторону массивных ворот.

— Ты здесь живёшь? — задыхаясь, и семеня впереди мужчины по двору, оглянулась девушка.

— Нет, бля, щас вскроем чужую хату, чё уж там, — осадил он, отпирая встроенный хитроумный замок, возле которого поблескивало сенсорное окошечко.

Папик быстро приложил растопыренную пятерню к этому экранчику, и через пару секунд дверь с тихим щелчком открылась. Белку втолкнули внутрь темного холла, позади послышался визг покрышек, и хозяин особняка ввалился следом за нею. Видимо, стены здесь имели звуконепроницаемую особенность, ибо больше никаких звуков с улицы не нарушало тишину. Прислонившись к стене, она отдышалась.

— Тебя хотят убить?! Кто эти типы?

Полыхнул приятный плавающий свет, постепенно разжижая мрак. Новый (не) знакомый кинул пальто на спинку белоснежного диванчика, и присел на подлокотник, достав телефон. На гостью он даже не взглянул, и вопрос её проигнорировал.

— Костя, ты был прав, говнодав Сява послал своих шестерок, думаю, у них приказ меня завалить. Ошиваться будут у моей хаты, не светитесь тут. Тачку бросьте подальше, чтоб не засекли. Разберитесь с ними.

Что ответил неведомый Костя (наверняка это Кот, догадалась Белла), она не расслышала. Понемногу проходило состояние шока, снова вернулась дрожь, да и страх никуда не делся. Она отлепилась от стены, на ватных ногах двигаясь к дивану, но Беркут заговорил первым:

— Вот так-то, милашка, придётся тебе пока у меня поторчать. Щас мои пацаны с теми мальчиками разберутся, разъяснят, что нехорошо боевыми пушками играться, а потом кто-нибудь из парней тебя доставит домой. Извиняй, малая, сам за руль сегодня уже не сяду. Сама видишь, какие напряги начались.

Он издевается? Да чтобы она села в машину с кем-то из его придурков?! Белла негодующе топнула ногой, хотела возмутиться, вместо этого же жалобно проскулила:

— Мои туфли…

Папик непонимающе воззрился на её босые ноги. Конечно, она их никогда не стеснялась, у неё были изящные ступни с отличным свежим педикюром, и сами ноги стройные, длинные, но сейчас они выпачканы в пыли, и Изабелле стало стыдно. Она отбежала за диван. Но тут же подумала, что это ребячество, и приблизилась снова.

— Да ты у нас не только орешки щелкаешь, бля… Золушка двадцать первого века. Ты как умудрилась туфли-то потерять? — усмехнулся мужчина, и взгляд его заинтересованно скользнул выше, от её коленок до груди. — хм, а ты ничё такая, хорошенькая. Ну, знакомиться давай, что ли?

Белка не смутилась, комплимент ей понравился. Если бы назвал красивой, она бы не поверила, знала ведь, что никакая не красавица. А вот быть хорошенькой, по мнению такого очень взрослого мужчины, её вполне устраивало.

Она тоже его беззастенчиво рассматривала, и тотчас решила, что он не такой уж старый. Вернее, совсем не старый, лет тридцати пяти, может, чуть меньше. И притом, довольно симпатичной наружности, здоровенный, явно в спортзале частый гость. Короткая стрижка полубокс открывала крепкую шею, а глаза у него оказались зелеными. Не как весенняя трава, например, гораздо темнее, выразительные, красивые.