– Странно! А дверь открыта. – Пробормотал Камиль себе под нос. Выключил свет и закрыл дверь.

Оставшись один, Юрий снова включил фонарик и пошёл прямиком к столу, на котором громоздились папки и коробки. Как он и думал, это были уголовные дела по убийствам Люцифера. Все тринадцать папок и тринадцать коробок, которые, не вместившись на столе, нашли место под ним.

Юрий просмотрел четвёртое дело, по которому помнил все события лучше, чем они описаны в отчётах. Закрыл посмертные фотографии жертвы ладонью, не сумев найти в себе силы взглянуть на мёртвое лицо сестры.

Он давно забыл, каким было её лицо при жизни, но хорошо помнил мертвенно бледные губы, когда она лежала в гробу. Мать одела её в водолазку с высоким воротом, чтобы скрыть продольный разрез по линии ключицы. Перед похоронами восьмилетнему Юрию разрешили взглянуть на сестру всего на пару секунд, но увиденная картина отпечаталась в его памяти с точностью до деталей. Эта картина… это лицо сильно отличалось от её же лица, сфотографированного судмедэкспертами. Поэтому Юрий и закрыл фотографии из отчёта ладонью. Пусть лучше сестра останется в его памяти покойной, чем истерзанной.

– Умереть был для неё лучший исход?! – злобно прошипел он, вспоминая слова Никиты, сказанные во время собрания. – Может, мне ещё и спасибо сказать ублюдку за то, что так быстро её убил?!

Юрий сжал кулаки и закрыл папку. Внезапно его внимание привлекла коробка на полу – Вещественные доказательства по Делу №12.

Крышка коробки была закрыта не плотно, будто наспех. Совершенно очевидно, что её закрывал не Игорь Ильич. Он, может, и занудный, но камеру хранения держит в идеальном порядке, которому позавидует даже самый отчаянный перфекционист. Ильич бы не стал оставлять крышку в таком виде.

Юрий переместил коробку на стол, открыл и посветил внутрь фонариком.

– Та-а-к. – протянул задумчиво.

Сам не зная, что ищет, начал рыться в вещественных доказательствах. Интуиция полицейского подсказывала: что-то найдётся.

Ничего не нашлось.

Юрий просмотрел всё, что мог, попробовал пересчитать количество улик, по одному доставая их из коробки и раскладывая на стол. Ничего. Всё на месте. Ни единой вещи не убыло и не прибавилось. Впрочем, как и должно быть. Нет ситуации скучнее, когда всё идёт именно так, как и должно идти.

Разочаровавшись, Юрий поочерёдно начал убирать улики обратно в коробку и вдруг просиял.

– Так! А это что?! – воскликнул, уставившись на пакет с кулоном жертвы в виде маленького золотого креста[3].

Штамп был неровный. Юрий поднёс пакет ближе к глазам, чтобы рассмотреть, и убедился, что штамп разорван. Кто-то очень аккуратно пытался заклеить всё так, чтобы не было видно нарушений целостности упаковки, и ему это почти удалось.

– Это что ещё за?!.. – чуть не вскричал Юрий.

Кому понадобилось вскрывать пакет с вещественным доказательством?!

В голове Юрий перебрал варианты, но так никого и не выделил.

Ясны лишь две вещи: этот человек из «своих», и он задумал что-то неладное. Если бы он был не из полиции, он не смог бы получить доступ к уликам. А если бы у него в уме не было ничего паршивого, он не пытался бы скрыть следы вскрытия пакета.

– Так! Так-так-так! – прошептал Юрий, начав расхаживать взад-вперёд и пытаясь решить, что делать. – Если к этой коробке кто-то притрагивался, Ильич обязательно составил акт[4]! – сообразил, подумав.

Игорь Ильич всегда отличался тем, что строго следовал протоколу. Он бы ни за что не пустил никого к уликам, не составив всю необходимую документацию.

Юрий открыл журнал, который вёл сотрудник камеры хранения, и стал спешно листать.