Он поднял глаза и поймал острый мимолетный взгляд Тафлера куда-то вперед.

– Раздери меня три бешеных пса, это же тот колоброд, – парень едва не подавился, когда увидел угрюмого мужика, от вида которого мурашки бежали по спине. – Что он здесь делает? Разве его не заставили сидеть где-то там и помалкивать? И он что, на меня смотрит? – посыпались те же вопросы, какими задавались и наемники.

– Надеюсь, ты успел достаточно набить живот? – Илилла завернула сушеную рыбу в чистый платок и убрала в дорожный мешок.

– Да разве этим наешься? – Одил вытер рот рукавом, громко шмыгнул и вопросительно посмотрел на Кирта. – Я только начал…

– Придется закончить, – наемник повернул голову в сторону стойки и, отыскав Берну, подозвал ее.

Женщина не слишком расторопно снова вышла в зал.

– Что, добавки захотелось? Даром ничего не будет больше, – видя почти опустевший кувшин из-под молока и исчезнувшую рыбу, отрезала она, явно ожидая нахальства от чужаков. Ей было не привыкать сходу ставить всех и вся на место, и сейчас она не думала изменять себе.

– Мы бы хотели расплатиться за выпивку и мясо, – Тафлер высыпал на стол из мешочка несколько лирий. Потом, чуть подумав, отсчитал еще, сгреб монеты в руку и протянул их трактирщице. – А знает что, мы заплатим за все, в знак благодарности за теплый прием.

Не ожидая такой щедрости, Берна не сразу, но расплылась в слащавой улыбке, а при виде денег ее глаза заблестели, как у уличной гадалки.

– Неужто уходите? – она быстро спрятала блестящие монеты в карман платья. – Жаль.

– Так где, говоришь, находится заезжий дом твоего кузена?

– Да за стеной, только придется обойти весь дом – вход-то с другой стороны. Не заблудитесь.

– Славно. Чуть не забыл: что у вас тут за праздник такой, из головы совсем вылетело? – нахмурил брови Тафлер, делая вид, что пытается вспомнить название, которое ему хорошо запомнилось.

– Основание Трона. Только торжество совсем не связано с правителями древности, про них в этот день не очень-то вспоминают, хотя, если бы не было их, то не было бы и Шадиона, и вообще нашей провинции.

– Но торжество есть торжество, неважно, в честь кого или чего, так ведь? Поэтому, – на стол снова посыпались монеты, – выпивку всем этим славным людям за наш счет. И пусть ваш заскучавший менестрель, – наемник кивнул на стоящего в углу тучного музыканта с лютней, – сыграет чего-нибудь веселенького и споет самую заводную песню.

Дважды просить не пришлось. Медлительность Берны сменилась бойкостью и живостью: она мгновенно оказалась рядом с менестрелем и, отчаянно жестикулируя, принялась что-то ему объяснять. Тот буквально просиял, когда получил неплохую плату за то, чтобы еще больше поднять на уши «Вороний глаз». И спустя минуту по заведению разлились первые аккорды и громкие напевы – заголосил мужичок так, что сумел заставить всех присутствующих замолчать на несколько секунду и обратить на себя внимание.

…Пусть льются рекою мед и вино,

И пиво плескается в кружка-ах!

Так выпьем, друзья, и нальем заодно

Прелестным нашим подружка-ам!

А мрачный моряк, избранник богов,

Поведает нам из могилы,

Как был он коварно убит за добро,

Что спрятал на дне Ольфеила-а.

Не-е сыщешь правдивей пыльных сапог,

Что Ловкому принадлежали-и.

И он исходил бы в них много дорог,

Но его великаны сожрали-и.

Хей! Хей! Славься Кордей!

Все-е двенадцать провинци-ий.

Здесь не счесть мудрецов,

Полно хитрецов,

Но больше всего дурако-ов!..

Знакомую всем песню тут же поддержали несколько кузнецов, а за ними подтянулись и все остальные. Каждый драл глотку, как мог, наперебой звучали голоса, слова на пьяных языках путались, сбивались, однако это никого не смущало. Менестрель продолжал петь, перебирая струны и уже расхаживая по залу, заводя и увлекая за собой толпу. Особо набравшиеся и слишком легкие на подъем то и дело поднимали вверх кружки, трясли над головами мясом на кости, с которого капал жир, и топали в такт. Кто-то разошелся настолько, что взобрался на стол и стал горланить другую песню, а музыкант только и делал, что улыбался да подыгрывал. Вскоре вся харчевня гудела и буквально захлебывалась в безудержном веселье от безумной гулянки, и в слишком оживленной ораве гостей потерялся тот, из-за кого все затевалось.