– Дорога Старейших? Эта та, что в уйме километрах отсюда?

– Если положиться на это, – Железный Кулак достал из-за пазухи сложенную карту, – то срежем добрый кусок пути, по которому все привыкли ехать.

– Ты?.. Не говори, что решил двинуть по обходным тропам. А не стоит ли проверить сначала, насколько они хороши?

– На это нет времени, тем более все давно рассчитано.

– Хм… Я бы не рискнул довериться неизвестному пути, который прочертил тоже неизвестно кто. А если это ловушка? Вдруг кто-то захотел прибрать к рукам то, за чем ты гоняешься? И сколько выложил за помощь?

– Много болтаешь. Или у тебя есть план лучше моего? А может ты хочешь еще и мое место занять, повести людей другим путем? Не думай, что умнее меня, и что можешь трепаться, о чем взбредет в голову, – рыжебородый сжал зубы, – и если я захочу, то узнаю, что таится в твоей башке раньше, чем ты сам. Иди готовь новеньких, объясни им что к чему – скоро уходим. Надо успеть до буранов.

– Слишком рискованно, нас занесет и мы замерзнем в снегах. Переждать было бы разумнее, Манрид, и со мной согласятся многие. Представь, если застрянем по дороге. Хочешь, чтобы твои люди тебя же разорвали на куски за то, что так легко отдал их в руки смерти? Благодарности за такую «свинью» точно не жди.

– Я что-то не вижу баб среди нас, так что, никому отсидеться в логове не получится. Хотя-я… Помню, по молодости имел одну девку, отбившуюся от семьи, гулящую, палец в рот ей не положи, так она и то не ныла и не жевала сопли, как ты сейчас. Дикая и своенравная дрянь была, впереди всех мужиков лезла, и я ни разу не слышал, чтобы она выла из-за какой-то ничтожности. Хватит скулить уже. Теперь пошел наверх и занялся делом, или тебя назад привязать? Ну что, отличный выбор? Зато твоя шкура будет в тепле, пока мы работаем. Только не думай, что получишь хотя бы один лирий, – не дожидаясь ответа, главарь развернулся и зашагал прочь из подвала.

– Попробуй сначала заполучить свои деньги, – последнее, что услышала подвальная каморка, прежде чем полностью опустеть. Слова, сорвавшиеся шепотом с разбитых сухих губ Мора, застыли и растворились в холодном воздухе, не успев долететь до ушей Манрида.

Горько пахнущая горячая вода обжигала, словно раскаленное до бела железо, причиняя едва выносимую боль. Впрочем, она затихала так же быстро, как и вспыхивала, стоило лечебному средству, пусть и не самому лучшему и безопасному, попасть на рану. Несколько мгновений – и ощущение, что кожу облизывает открытое пламя, проходило, оставляя после себя только красноватые пятна и мелкие волдыри. Пригодные лекарские запасы в логове давно иссякли – Железный Кулак не особо заботился о таких мелочах, а стоило, о чем ему не раз говорили, – а то, что осталось, давно протухло, и даже зацвело. Среди же того, что еще можно было пустить в ход, не находилось ничего полезного: мешки со старыми засушенными сборами из неизвестных растений и ягод, подозрительные порошки в пыльных и мутных бутыльках. Наполовину заполненные деревянные коробочки непонятными испорченными мазями, которые все еще источали выедающие глаза запахи; в дорожных рабочих ящиках, среди пузырьков, старых порванных записей, попадалось то, что осталось от сушеных грибов. Ядовитых и нет. Все, что имелось в самой дальней комнатенке бывшего рабочего дома, когда-то принадлежало двум мелким казенным лекарям, дабы те на месте лечили землепашцев. Однако они не очень-то стремились к порядку и аккуратности, и грязи и хлама от них было больше, чем помощи. Потому Удену пришлось обходиться тем, что имелось в его личных закромах. И одним из его тайных запасов была скромная и дешевая бутылочка с горячей водой, которую он успел купить у какого-то торгаша еще в Трех Дубах. У того ничего лучше на полках не нашлось и пришлось взять, что осталось – дрянную настойку из подножных ингредиентов. Заживляющее лекарство для бедняков, коей ни Мору, ни его семье никогда не приходилось пользоваться. На такие случаи у них имелось гораздо более действенное и дорогое средство, которое не каждому было по карману. Там же, в Трех Дубах, заодно обзавелся и туманным отваром – далеко не безобидным средством для рассудка, и способным вместо тревожного сна и диких видений убить, если не рассчитать. Уден ухмыльнулся: его все еще забавляло и удивляло, как никто из банды ничего не увидел, не услышал и не узнал, особенно вездесущий Фес, который сновал всюду, как крыса, и которого стоило опасаться, как открытого неистового огня. Он стоил Железного Кулака, который при всей своей беззастенчивости, был настоящей неожиданностью – от него можно ожидать, чего угодно. Снова с брезгливостью взглянув на обжигающую воду, парень последний раз прижег ссадины и раны, небрежно бросил использованные лоскуты от разорванной рубахи на пол, закупорил и убрал бутылочку под одежды.