Уму непостижимо! Хозяин, заказчик, наниматель и плательщик в одном лице не имеет права контролировать личное имущество. Работая в строительном бизнесе, я ещё ни разу не сталкивался с подобным самоуправством. Но чего не сделаешь ради такой прекрасной женщины? Что ж, пожалуй, всё, но с капелькой уловки и коварства.

Надо сказать, что Марина честно докладывала мне о проделанной за день работе, и если случались накладки, она объясняла, в какие сроки и каким образом их ликвидируют. Самым тяжёлым для меня оказался первый вечер, когда, зайдя в опустошённый, безжизненный дом и увидев внутри него лишь голые стены, я, словно уколом в сердце, почувствовал, что эта девица буквально содрала всю мою прошлую жизнь, которая ещё теплилась в стёртых ступенях лестницы, в выцветших кое-где обоях. И потому утром я был настолько резок с ней в телефонном разговоре, что уже подумал о неумолимом расторжении контракта с её стороны.

Крепко сжимая мобильный в руке, я чуть было не раздавил его своей яркостью. Что она натворила? Она испепелила всё то, что я так бережно хранил в сердце, тот образ счастья, который навсегда останется эталоном того, как нужно строить свой собственный мир.

– Марина! – громко рявкнул я в динамик. Еле дождался рассвета, чтобы услышать голос этой наглой пигалицы. – Прошу немедленно отчитаться о том, что вы вчера сделали с моим домом, – затем, после нескольких секунд её молчания, понял, что, наверное, перегнул палку, и постарался смягчиться: – Мне просто не терпится увидеть его новый облик.

– Но, Роман Владимирович, я же ещё вчера доложила вам о ходе работ, подробно рассказала, как продвигается первый этап ремонта, согласовала с вами не только количество, но и качество отделочных материалов… – с небольшим испугом напомнила она.

– Да, я пока ещё не страдаю амнезией, – пытаясь вновь взять себя в руки, недовольно возразил в ответ. – Но, позвольте узнать, почему я не получил детального пояснения ваших действий?

– Простите, а в какой форме? – непонимающе уточнила девушка. – Я сделаю себе пометку на будущее.

Надо же, а выдержка у неё оказалась достаточно неплохой.

– В виде фотоотчёта хотя бы, – с претензией поговорил я, наливая в чашку кипяток и бросая в него чайную ложку растворимого кофе.

– Но там и фотографировать-то пока нечего, – обескураженно проронила она. – Голые стены…

Последняя недосказанная фраза больно резанула по сердцу. Она произнесла то, о чём я сам в этот момент думал: не на что смотреть, нечего вспоминать, остались лишь холодные пустые стены.

Это ввело меня в ступор. Я не должен был на ней срываться. Она ни в чём не виновата. Марина лишь добросовестно выполняла свою работу, за которую я сам решил ей заплатить. И её желание выполнить эти обязанности быстро и качественно сквозило во всём: она подбирала материалы, объясняла мне их преимущество над другими, предлагала определиться с выбором, хотя я знал, что свой она уже давно сделала и вряд ли отступит от намеченного ею плана. А потому чаще всего, после недолгого раздумья, я просто соглашался с предложенным решением настырной девчонки.

Из окон своего временного убежища наблюдал, когда и с кем она уезжает вечером домой. Марина садилась в автобус вместе с бригадой рабочих, но иногда задерживалась, и тогда за ней приезжал Влад. Они шутили и выглядели так, будто знают друг друга много лет. Я не слышал их непринуждённых разговоров, но зато прекрасно видел улыбающиеся, весёлые лица этой молодой парочки.

Вот как, значит. Спелись.

И каждый раз, глядя на с виду игривые отношения Марины и Влада, это дико задевало за живое. Умом понимал, что друг явно превосходил меня по лёгкости общения с девушками, но ничего с собой поделать не мог. Что ж, видимо, придётся этому заново учиться.