Я помрачнела, думая о том, что семейные дрязги уже разрушили наш брак. Карим надеется, что скоро всё закончится, но у меня такой уверенности не было. Пока враги живы, они будут вредить, мстить, злословить. Не оставят нас в покое.

– Но этого не будет, Полина. Он сядет, – уверенно проговорил Карим, – а я дождусь, пока снова стану прежним. И потом я верну тебя, – пророкотал он непримиримо. – И никто уже не сможет меня остановить. Даже ты.

В его голосе было столько уверенности, что я задрожала, по телу пошла горячая волна, которую я подавила невероятным усилием воли.

– Не надо, Карим, – попросила, качая головой, – не говори “гоп”, пока не перепрыгнешь, так говорят у нас.

– А у нас говорят – какой мост построишь, по такому и перейдешь. Я слишком долго строил к тебе мост, чтобы остановиться на половине пути.

Хоть он и не смотрел на меня в физическом смысле, но я почувствовала его взгляд и призыв всем сердцем, а слова про его путь ко мне проложили дорогу в самую глубину души. Только Кариму было это подвластно.

Но поддаваться нельзя, нельзя ни в коем случае.

Мы снова замолчали, и я умоляла себя, чтобы не поддаться желанию дать ему надежду. Уходить было мучительно больно, но все-таки и оставаться у меня не было никакого права. По всей видимости, Карима одолевали точно такие же эмоции. Но и с его губ не сорвалось ни слова. Возможно, он сказал бы, что хочет видеть меня чаще, а я бы отправила его к жене и ребенку. И он бы повторил слова Амира о том, что ребенок ничего не значит. Этого я принять не могла. Слышать эти слова было больно.

Снова и снова напоминала себе, что должна задавить в себе все чувства и надежду на какое-то бы ни было будущее с Каримом. Я ушла, когда напряжение стало настолько сильным, что, казалось, лопнет и взорвется, а я не выдержу и коснусь своего бывшего мужа в привычном жесте. Поглажу по щеке в ласке, присущей жене. Я хотела дотронуться до него практически до ломоты в теле. Мне так не хватало его касаний, что, казалось, я умру без них.

И практически сбежала, торопливо шагая по траве вместе с дочерью на руках.

Вслед неслось тоскливое: “Полина”, почти мольба вернуться и дать ему шанс. Но я не остановилась и не повернулась, оставляя Карима позади. Он точно на меня не смотрел, не мог, но я всё равно всем телом ощущала его “взгляд” мне в спину.

Я покидала этот дом, который Карим построил для меня, но который никогда не станет моим, с тягостным чувством. В какой-то степени даже жалея, что пришла. Я будто продлевала агонию и думала, думала…

А что, если бы…

…год назад он не предал меня.

…две недели назад его не сбил фургон.

…его жена не была беременна от него.

Но в конце концов, когда я приехала домой и увидела приготовления к свадьбе Рори и Руслана, я выкинула эти мысли из головы. По крайней мере, постаралась. Скоро в нашей семье намечался праздник.

Сестра хотела сделать свадьбу событием века, и мы все приложили усилия, чтобы так оно и случилось. Приготовления заняли всё мое свободное время.

Свадьба вышла именно такой, о которой Рори всю жизнь мечтала, и я улыбалась, хотя в глубине души грустила, что у меня такой никогда не было и уже не будет. Вряд ли я полюблю кого-то с такой же силой, как когда-то Карима.

Жизнь, казалось, вошла в свою колею, но через сутки после свадьбы Рори по всем новостным каналам крутили сенсационную новость.

Хабибулая Асхатова суд признал невиновным в убийстве брата.

Амира Мансурова объявили в розыск.

Случилось то, чего я боялась. Мои подозрения оказались не беспочвенными. Сама я не следила за судебным процессом, ожидая, пока Амир или Карим сообщат мне об итогах. Я поддерживала с ними связь дистанционно, чтобы знать, как проходит операция. Сама она прошла успешно, Карим медленно, но верно восстанавливал зрение. Более того, стала возвращаться чувствительность ног.