– Что-то не так, – пробормотал тот. Хорошее настроение, только что пустившее в сердце клириканца корни, улетучилось.

– Что именно не так?

– Модуляция не развивается, тормозит на протомолекулярной стадии. – Артем устроился удобнее, как был, на полу учебного катера, сложил ноги «калачиком» и придвинул к себе второй монитор с расчетами. – Попробуем иной код. Ираль, займи свое кресло и попробуй подключиться к искину.

Ираль подозревал, что ему придется делать нечто подобное, но наделся, что садиться в это склизкое и зловонное, напоминающее сопли дохлого скварра вещество, ему не придется. Но они зашли слишком далеко, и обратного пути не было. Помедлив мгновение, Ираль решительно шагнул к навигаторскому креслу и опустился в него.

Спине, пояснице и щиколоткам стало холодно – лианин прилип к комбинезону, настырно раздвигая волокна и пробираясь к коже. Ираль отчетливо чувствовал ледяные касания, с сомнением посмотрел на друга, но Артем по-прежнему увлеченно работал с программой и на смятение клириканца не обращал внимания. Бросил, почувствовав на себе взгляд:

– Канатики к вискам подсоедини.

И, не глядя, протянул клириканцу два лианиновых шнурка, один конец которых поднимался из контейнера со зловонной жижей через адаптер, а другой имел расширение-присоску на конце. Ираль неохотно взял их в руки. Если бы взгляд мог испепелять, то макушка землянина должна была задымиться. Клириканец, вздохнув, поднес лианиновые «канатики» к вискам. Почувствовал уже знакомый липкий холод прикосновения ворсинок к коже. И провалился в сумеречную темноту – очертания предметов стали нечеткими, звуки доносились будто через пелену.

– Что чувствуешь? – Артем подключился к монитору его биотелеметрии. – График нейроактивности твоего головного мозга вижу, но синусоида нечеткая, пики смазанные, к сожалению.

– Я и сам ощущаю себя нечетко и смазанно, – пробормотал Ираль. В голове гудело, будто рой разъяренных мангусов поселился внутри черепной коробки. Что-то больно ударяло по глазам, то и дело ослепляя. – Вспышки перед глазами, очертания предметов неясные…

Артем отозвался:

– Угу, сейчас поправим. – и добавил мощности.

Ираль коротко вскрикнул и схватился за голову – ослепительно яркий свет бил по глазам, виски сдавило, будто раскаленным докрасна железным обручем. Боль лилась по венам, бросая то в жар, то в холод.

Скрючившись, клириканец сполз с кресла на пол, с трудом оторвал от себя лианиновые «канатики» и отшвырнул их в сторону. Он стоял на четвереньках и тяжело дышал. Рядом суетился Пауков, Ираль только сейчас начал его слышать. Оказывается, его еще и оглушило.

– Вот черт, я и не думал, что такой мощности сигнал получится.

Клириканец с трудом встал на одно колено, локтем стер липкую жижу с виска и покосился на друга:

– Мне кажется, или в голосе твоем слышится восторг?

– Нет, что ты! – Артем нахмурился. – Мне очень жаль.

– Ну-ну, – Ираль сел на пол, прислонившись спиной к основанию навигаторского кресла, и вытянув ноги. – Что скажешь, удался ли твой эксперимент?

Он хотел спросить «закончились ли его мучения», но выбрал более тактичную формулировку. Притих в ожидании ответа.

Пауков молчал. Иралю пришлось развернуться и посмотреть ему в лицо – землянин был бледен и хмур.

– Так что, какие прогнозы, друг Артем?

– Боюсь, я сжег проводку…

И это была худшая из всех возможных новостей – запасных переходников на учебном катере не было. А если и было, то не достаточно много, чтобы заменить всю поверхность навигаторского кресла. Клириканец с тоской посмотрел на темный монитор с навигационными картами – он так старался, чтобы во время эксперимента в них никто не врезался, что сейчас их катер вообще вряд ли найдут.