Вере это всё претило. Она больше ничего не умела – только танцевать, и зарабатывала на этом как могла. Она не любила мужчин, чувствовала неподдельное отвращение, наблюдая за их сальными глазами, ненавидела их жадные прикосновения и покрытые испариной желания лоснящиеся лбы. В общем зале у пилона она абстрагировалась от действительности и танцевала, руководствуясь разумом. Долг по ипотеке уменьшался, тумбочка матери была наполнена нужными лекарствами, а холодильник – едой. Но, танцуя тет-а-тет для клиента, она чувствовала себя уязвимой и незащищённой. Она осталась у Вазгена только лишь потому, что он избавил её от этой унизительной участи. И вот, придётся проходить это вновь...

Ей казалось, что психологическая травма, которую она пережила будучи подростком, осталась далеко позади, под ворохом воспоминаний. Она специально выбрала такой сложный путь – наступила на горло страхам и пришла в стриптиз, чтобы доказать себе, что сильнее демонов прошлого, что её не сломало то, что произошло в том промозглом сарае в канун нового года...  Но всё это было самообманом. Она всё помнила, помнило её тело, и вновь возродившиеся ночные кошмары были тому живым подтверждением. 

— Вазген, пожалуйста… — ещё раз попыталась Вера, понимая, что это бесполезно. Тот лишь шикнул, нетерпеливо кивнув головой на дальнюю комнату в конце коридора. 

А и гори оно всё! Один раз ничего не изменит. Стянув со лба маску, надвинула чёрный бархат на глаза.

Чёртов Багдасаров, чтоб ему пусто было! А Вера была более чем уверена, что приват оплатил именно он. И оплатил крайне щедро, раз босс решил поменять сложившееся правило. 

Старый прижимистый извращенец дошёл-таки до ручки и решил стать первооткрывателем. Её едва не стошнило от мысли, что этот отвратный колобок будет трогать её своими пальцами-сардельками и считать своей вещью. Увы, но пока тикает счётчик, она хоть и не полностью, но будет принадлежать ему.

Ну ничего, она устроит ему горячий приват. Мало не покажется. 

Негодуя, отодвинула тяжёлую занавеску, погружаясь в тёмно-бордовый бархат крошечной комнаты. Вопиющая вульгарность. 

В воздухе душными испарениями клубился аромат ванили, из скрытых колонок мягко лился эротический трек. 

Кожаное кресло для важного гостя пустовало. 

Ну и отлично. Её время уже пошло, и её ни грамма не колышет, где носит этого индюка.

Переполненная злостью, решительно поднялась на круглый танцпол, вскинула взгляд и буквально застыла – в самом углу комнаты, погрузив ладони в карманы брюк, стоял Туманов.

20. Часть 20

***

Сердце почти остановилось… и тут же припустило со страшной силой, грозясь пробить грудную клетку мощью титанических ударов. 

Он здесь? Как? Каким образом?

Это совпадение, просто совпадение, — шептала мысленно, с огромным усилием вымучивая из себя первые движения. Неловкие угловатые наклоны, способные разве что рассмешить, но никак не завести мужчину. 
Отточенное годами мастерство полетело прахом – она словно забыла как это – двигать руками и ногами. Лодыжки налились свинцовой тяжестью – невозможно шаг сделать, не то что танцевать.

Абстрагироваться от мужчины, который тебе безразличен – легко, но как же сложно, когда он вызывает в тебе такую неконтролируемую бурю эмоций. 

Отделившись от стены, Туманов подошёл ближе. Медленно обошёл кресло, сел, положив руки на обшитые кожей подлокотники.

Черный костюм, белая рубашка, на груди из-за расстегнутого ворота темнело пятно татуировки. 

Он не смотрел на её тело, оно его словно не интересовало, он заглядывал ей в глаза, цепко, не теряя контакта.