– И как вы этого добились? – ей и правда стало любопытно. – Что-то произошло? Совсем недавно, да?

– Произошло. Мы с Ютиси обменяли счеты. – И вдруг неожиданно для Эрс пояснил: – Они имели глупость отказаться от нашей женщины. Уже сговоренной.

– А вы позволили им замять дело. В ответ на то, что вам позволили забыть о клятвах?

– Ну почему же замять? Всего лишь позволили им ограничиться изгнанием того недоумка из рода.

– Ну да, как же я могла забыть, с кем имею дело? Всего лишь… Просто необыкновенная доброта.

Но, увидев, что отец не собирается обсуждать это дальше, сменила тему:

– Кто она? Его новая жена?

– Из Вассури.

– Вассури? Они же восемнадцатые среди младших. Считай, последние.

– Семнадцатые.

– Ну… Понимаю. В такой ситуации и это хорошо. Уже понесла?

– Да. Будет девочка, и мы хотим сговорить ее за Дардарри. – Взгляд ресса разом изменился, заледенев. Словно он вдруг сбросил маску, перестав изображать пусть и не очень радушного, но родственничка. – Осталось только закрыть с ними старые счеты.

– То есть меня. А не находишь, что это странный размен? Еще не сговоренный брак еще не родившегося ребенка на собственную дочь?

– Ты. Мне. Не дочь. – Шорг поднялся. – Давно. И тем более сейчас. Ты мой позор. Девка, которая сначала дурила голову брату, потом принесла ублюдка и, наконец, убила собственного мужа, чтобы сбежать. Пора с этим покончить, я думаю.

Эрс тоже встала.

– Нет. Не девка. Твоя дочь! Которой дурил голову твой очень способный и даровитый племянник. И которая вынуждена была уехать, чтобы не дошло до… ты знаешь. Дочь, родившая тебе внука, которого ты убил. А теперь еще хочешь рассчитаться мной за будущий договор с нужным тебе родом, прекрасно зная, что никакой вины на мне нет. Я ничего не упустила?

– Тебя передадут Дардарри. Готовься.

– Меня? Шестого ресса Ретенауи? С их лагарной?

– Этот грех мы возьмем на себя. Думаю, родня твоего мужа не сильно обидится, получив тебя с вырезанным языком. Визжать от боли оно не мешает.

– Не боишься потерять дар? Нарушив клятву, да еще и письменную?

– Клятву? Тебе?

– Ты писал, что хочешь примирения.

– Уверена, что я клялся именно в этом? – нехорошо усмехнулся тот. – Закрыть вражду и примириться – это не одно и то же, девка. Так что нет, не боюсь.

И он хлопнул дверью, выходя.

– Ну что ж, – ресса сжала кулаки, глядя в закрытую створку, – я тоже не сильно хотела мира. Но будем считать, ты сам выбрал. И зря ты решил поселить меня в моей же бывшей комнате. Очень зря.

Эрс набросила на закрытую дверь еще и задвижку и пошла к тайнику.

То, что о нем до сих пор не узнали, ресса проверила сразу, как здесь оказалась. Шкафы, в которых когда-то висели ее платья, были пусты, комод тоже, но под подоконником, если знать, как его сдвинуть, можно было найти нишу, а в ней… Да! До сих пор благополучно лежали шкатулка, обитая красной тисненой кожей, и мужские штаны с рубашкой. В шкатулку эту Эрселин давным-давно собрала цацки, подаренные отцом, – в те времена, когда она еще подавала надежды стать достойным рода товаром. Но уезжая в лекарский колледж, Эрс их гордо бросила, а сейчас не станет. Камушки прекрасно превращаются в деньги, что в нынешней ситуации может оказаться нелишним. Поэтому позвякивающее содержимое шкатулки быстро перекочевало в замшевый мешочек, а тот в карман штанов. Вот последнее было, пожалуй, еще ценнее – снова удирать из отчего дома лучше переодевшись и не в юбках.

Ну а на то, чтобы составить подходящий план побега, пойдет остаток ночи.

Увы, но до утра ничего конкретного так и не придумалось. Только наметки, в которых присутствовали искусственный грот в глубине парка и расположенная неподалеку калитка для садовников, вывозивших мусор. Ни в коем случае не тайная, боги упаси: знали о ней многие. В самом глухом углу и подальше от досужих взглядов ее сделали исключительно из эстетических соображений. Чтоб кучи срезанных веток и прелых листьев, а также таскавшие их с упорством муравьев люди не мешали ни хозяевам, ни их гостям наслаждаться выверенными ландшафтами.