Но именно это самое "потом" и давало им надежду выползти сейчас из кабинета целыми и невредимыми, собрать остатки своего самоуважения в горсть и забиться куда под плинтус. 

Так частенько выползала и я, а потом неделями замирала перед каждым поворотом, боясь натолкнуться на отца.

Да, я прекрасно осознавала, что ощущал этот вынужденный "шпион" и почему он предпочёл оказаться здесь.

Друз же, не догадываясь о моих мыслях, сидел, прислонив голову к окну, и разглядывал космический пейзаж: астероиды, межпланетную пыль, малые планеты.

На экране появились невзрачные кольца Юпитера. Луны планеты-гиганта тенями мерцали на его фоне.

— Эта самая дальняя точка, до которой я когда-либо добирался, — негромко произнёс Ан, оставив на стекле мутное пятно от дыхания.

— Моя точка была на крыльце Илистронхаус, — сев, я провела пальцем по голоокну, очерчивая линию космического льда, вращающегося вокруг планеты.

— Ты хорошо справляешься, Лидия, — похвалил меня Маркус.

— Мне страшно, док. До того жутко, что я смотрю на мир простым взглядом. Исчезло всё. Уже и не знаю, благо это или предвестие катастрофы.

— Благо и не сомневайся, — он кивнул.

В сумраке купе его кожа казалась ещё темнее. Это поднимало рябь на поверхности памяти. И чем дольше я рассматривала Маркуса, тем отчётливее становилось другое лицо. Огромный мужчина, суровый снаружи, всегда хмурый...

"— Привет, малышка Лидия! Смотри, что я тебе сделал, — на мою ладошку легла фигурка из бумаги.

— Это журавлик! — моему счастью не было предела. — Как ты и обещал..."

Состав сильно тряхнуло. Моргнув, я потеряла нить видения, оно растаяло без следа.

— Что-то случилось? — на меня в упор смотрел доктор Дигри.

— Нет, просто вдруг показалось, что ты вовсе не ты, — нехотя призналась я.

— Показалось ли? Тебе нужно вылезти из своей раковины. Вздохнуть по-настоящему полной грудью. Посмотри в окно, Лидия, — это преддверие реальной жизни, и ты должна её увидеть.

— Вы правда никогда не покидали небоскрёб своей семьи? — полюбопытствовал Ан, наконец, отмерев.

— Нет, — я покачала головой. — Ты правильно заметил — я странная. И, наверняка, ты понимаешь, что для таких семей, как моя, означает рождение мутанта.

— Но внешне вы... — он недоговорил, просто пожал плечами и недоумённо развёл руками.

— Моя проблема здесь, — я ткнула пальцем в свой лоб. — Гениальность бывает разная, моя результат сбоя нити ДНК. 

— Если бы вы родились в семье простых людей...

— Я не знаю, что такое простые люди, Друз. Для меня человечество делится на чистокровных, таких как отец, сестра, док, и на мутантов. И неважно, что у мутанта: искусственная рука, почка или сломанные мозги. Мутант — это не норма.

— Вы неправы, госпожа Илистрон. Я слеп, и у меня имплантатами напичкана голова. Но я не считаю себя "не нормой". Не теми мерками вас научили судить о людях. Но это можно понять: если бы на меня с рождения смотрели как на брак и прятали на изолированных этажах, я бы тоже... — он не договорил, док осторожно коснулся его плеча предостерегая.

— Нет уж! — возразила я. — Пусть говорит до конца, Маркус. Что бы вы тогда, Ан, ну?

Друз стушевался, но нашёл в себе силы, глядя мне в лицо, договорить.

— Я бы тоже считал себя недочеловеком и всех вокруг, кто хоть сколько-нибудь похож на меня. Но вы ошибаетесь, Лидия, если позволите мне к вам так обращаться. Все эти деления только там — наверху. А в нижних ярусах жизни делить людям нечего. 

— Предлагаешь мне спуститься ниже? — процедила я и вздрогнула.

Состав качнулся. Мы входили в гигантский шлюз орбитального порта Юпитера.