— Почему ты выглядишь… - голос шефа затихает. Его глаза чернеют.

Он смотрит на меня. Точнее осматривает так, словно механик из сервиса пригнал его машину с разводами после мойки. Я осознаю, что выгляжу не на миллион баксов, не являюсь той, на которую можно пускать слюни и только мечтать. Я скорей выгляжу так, словно меня только на распродаже и можно выставить, чтобы каждый мог себе позволить.

— Ты на себя в зеркало смотрелась? – шипит Маратович, подобно змее. В зеркало? Я качаю головой, слегка напуганная его угрожающим видом.

— Я сказал, что секретарь, мой секретарь, это лицо шефа, - Шароев берет из стаканчика ножницы.

Резать меня будет? На куски покромсает? О чем думать, когда остались последние минуты твоей жизни? Я так мало прожила, что в голову ничего хорошего сразу не лезет. Может просить пощады?

— Ты должна выглядеть дорого, элегантно, - меня хватают за локоть и резко разворачивают.

Точно метит в сонную артерию. Ну, хоть особо мучиться не буду. Надеюсь, полоснёт глубоко, захлебнусь кровью. Пережить бы эти последние секунды. Может, успею сказать, как и где меня похоронить? Хотя это не его забота.

— Ты должна следить за своей одеждой. Она должна выглядеть опрятной, не мятой, а главное… - я чувствую его дыхание на своем затылке.

У меня моментально по телу бегут мурашки. От страха. Язык к небу прилип. Молчу, не ерничаю, хоть могу парочку фраз сказать. Я так напряжена, что дергаюсь, когда Шароев дотрагивается до меня. Я в одежде, но ощущение такое, что до голой кожи коснулись оголённые электрические провода.

— Ты всегда носишь новую одежду с бирками? – шепчет мне Тахирович сзади.

— Что?

— Бирки не сразу срезаешь? Хочешь вернуть одежду? Не нравится? Согласен, мне тоже не очень одежда нравится, без нее ты, наверняка, выглядишь лучше! – слышу, как позади меня что-то режут.

У меня все чувства обостряются на полную мощность. Я слышу глубокое редкое дыхание босса, бешеный стук собственного сердца. Чую запах сандала и корицы вперемешку с моим лёгким ароматом цитруса. Мне даже кажется, что я ощущаю на своем языке привкус кофе. Поразительно!

Неожиданно пальцы Шароева смыкаются на моей шее. Он как-то умудряется одновременно душить и прижимать к себе. То еще ощущение. Все внутри бурлит от самых разнообразных чувств. Мозг взрывается от вопящего ора инстинкта самосохранения. Я задыхаюсь. Мне совершенно нечем дышать, да не могу я дышать. Сознание уплывает, перед глазами стена с папками расплывается, приобретает расплывчатое очертание. Я чувствую на затылке удушающее дыхание босса. Безмолвно кричу, прошу его отпустить меня. Слезы бессилия появляются на глазах. Я словно парализована происходящим внешне и внутри. Четко слышу шепот возле уха:

— Ты. Будешь. Меня. Слушать.

Резко отшагивает. Я хватаюсь за край стола, не желая сейчас грохнуться к ногам Маратовича. Он точно будет веселиться от этого зрелища, а я еще больше буду чувствовать себя униженной. Сердце бухает в груди как ненормальное. В голове от переизбытка внезапно поступившейся крови шумит. Ноги становятся ватными. Чувствую, что не сознание уплывает все же. Кренюсь в бок. Однако грохнуться мне не позволяют. Шеф подхватывает меня подмышки, разворачивает к себе лицом и слегка встряхивает. Я падаю на него. Утыкаюсь лбом в дорогущий пиджак, приятно пахнущий парфюмом, его запах полностью заполняет мои лёгкие. Судорожно дышу. Меня мутит. Ощущение тошноты подкатывает к горлу. Вот бы вырвало меня на этого заносчивого ублюдка. Увы, желудок пустой.

Сколько мы так стоим, никому не известно. Мы почти обнимаемся. Странное ощущение. Я их еще не пытаюсь анализировать и классифицировать. Марат Тахирович берет меня за подбородок, заставляет взглянуть ему в глаза. Спрашивает: