– Простите, мы знакомы? – не торопилась садиться на стул около рабочего стола. Чем дальше стою, тем больше шансов уйти.

– Стыдно не знать хозяйку, деточка. – Она резко подалась вперед, сверкая синими глазищами, да только жаль, мне уже отступать было некуда.

– Вы что-то путаете. Я не собака, чтобы у меня была хозяйка. Такое сравнение неприемлемо. – Не понимала, чего от меня хотят, однако уже догадывалась, что передо мной в это утро предстала мама Стаса.

– Верно-верно, не стоит обижаться на меня. Мне совсем не хочется ругаться с тобой, но, видишь ли, в прошедшие дни у меня появилась проблема. Проблема в твоем лице. – Она наигранно улыбалась, а у меня создавалось ощущение, что эта женщина не прочь меня придушить. Вот прямо сейчас.

– Не понимаю…

– Все ты прекрасно понимаешь, вертихвостка. Ты же не думала, что в моем доме нет камер видеонаблюдения? Да и добрые люди поведали о том, как ты проводишь с моим сыном дни и ночи. Неужели ты правда считаешь, что нужна ему? У него таких, как ты, сотни на каждый день. – Каждое слово больно врезалось в сердце.

– Это не ваше дело. – Поздно скрываться и врать, когда партия в покер уже сыграна.

– О, как раз таки мое. Стало моим, когда моя надежда и опора вдруг решила бросить меня и отказаться от бизнеса. Сначала я не понимала причин такого кардинального решения, но теперь отчетливо вижу. И знаешь, я не дам тебе разрушить его жизнь.

– А вы не думали, что ваш сын уже вырос и не нуждается в вашей опеке? Стас в состоянии сам принимать решения и…

– Не собираюсь слушать этот бред. В глупости мужчины всегда виновата женщина, и другого не дано. И вот как мы поступим. Сегодня же ты уволишься без отработки. Я дам тебе денег – ты столько навряд ли видела в своей детдомовской жизни. Уедешь из города и заживешь припеваючи где-нибудь далеко отсюда.

     Создавалось ощущение, что я иду по минному полю, а вокруг меня с неведомой периодичностью одна за другой взрываются бомбы. Ну не может так не везти! За черной полосой всегда идет белая. Конечно, если это не лошадь.

– С чего бы? – ощутимо трясло, но я шла наперекор, потому что никто не может указывать мне, как жить. – Если вас не устраивает качество моей работы, увольняйте, но на этом все.

– Ты, верно, детка, не понимаешь моих возможностей. Я могу сделать так, что во всей столице для тебя не найдется работы. Даже унитазы мыть не возьмут. Но я ведь предлагаю по-хорошему.

– Вы предлагаете мне продать свою жизнь. Обменять свободу на горстку бумажек. Вы серьезно считаете, что все в этом мире можно купить?

– Все-таки не хочешь по-хорошему. Отлично. Мой сын нужен мне рядом со мной любой ценой. Как думаешь, как быстро он отвернется от тебя, узнав, что ты нищенка и воровка?

– Я не воровка! – кулаки сжимались от едва сдерживаемой ярости.

– А не докажешь. Скажу, что ты украла из моего дома драгоценности. – Голос ее стал не в пример холоднее. – Или ты сейчас все-таки возьмешь деньги и скроешься из города, навсегда оборвав все связи со Славочкой. Так что?

     Подойдя ближе, широко улыбнулась. Эта женщина просто не понимала, что я никоим образом не могу повлиять на ее сына. Она не отступится и наверняка проделает все то, что обещала.

– Да, конечно.

     Страх прокатывался по венам, обволакивал душу, душил, но слезы сдержать удавалось. Она не увидит ни единой капли. Такая же снобка, как и остальные. Деньги затмевают разум. Такие, как она, всегда втаптывали детдомовцев в грязь, но ей я не позволю. Я уже выросла и могу постоять за себя.

     Колье, спрятанное под платьем, легко расстегнулось и легло на столешницу.