– Можете забрать вот это. На нем как раз мои отпечатки. Даже утруждаться не придется.

     Ужас клокотал, оковывал, нашептывал черные мысли. Дверью я хлопнула от души и уже не слышала, что там говорила начальница мне вслед. Здесь я определенно больше не работала – знала, не вернусь никогда. После такого не возвращаются.

     Сколько гуляла средь пустых улиц, которые омывались холодными каплями дождя? Не знаю.

     Почему-то до боли хотелось снега и мороза. Так, чтобы боль душевную заменить физической, чтобы пальцы горели от холода. Хотелось выть.

     Нет, я не самоубийца и прекрасно понимала, что против этой дамочки всего лишь песчинка, хоть и не виновата ни в чем. Прекрасно осознавала, нам со Стасом действительно лучше больше не видеться. Просто он точно не для меня, и вновь и вновь появляющиеся проблемы на моем пути – лишь еще одни доказательства тому. Он не мой Снежный Король, а я не его принцесса.

     Вечер оседал немой темнотой. Там, за стеклом кафетерия, шумел величественный город, но здесь – я купалась в одиночестве. Наедине с собой позволяла выйти наружу жалости. И пусть на меня смотрели как на мокрого подбитого воробья. Пусть. Становится все равно, что о тебе подумают, когда рушится целая жизнь.

     Еще вчера я не знала, сомневалась и была уверена в том, что с легкостью отпущу Стаса на все четыре стороны. Просто немного погреюсь в его теплых лучах и уйду. Но все же согласилась – так легко, глупо и нелепо. Согласилась с мечтательной мыслью о том, что наши ненормальные отношения могут продлиться чудь дольше, чем несколько дней. Да и были ли эти отношения? С каждым часом все больше убеждала себя в том, что придумала свою собственную сказку. Сказку, у которой никогда не будет счастливого конца.

     Грудь жгло, а глаза горели от непролитых слез. Так обидно, черт возьми, так обидно! Детдомовка – клеймо, которое останется со мной до конца моих дней.

     Телефон разрывался от звонков, а мне совсем не хотелось ни с кем говорить. Не хотелось никого видеть. И даже на экран смартфона смотреть не хотелось, потому что на нем отчетливо высвечивалось сообщение от до боли знакомого номера:

«Возьми трубку. Нам нужно поговорить».

     Да только разговаривать не о чем.

11. Глава 11. Станислав

Глава 11. Станислав

     Злился. Неимоверно злился, потому что все вновь катилось к чертям собачьим. Прекрасно знал, что Марину ко мне послала мать. Точно так же был уверен и в том, что с матерью все хорошо, а ее сердечный приступ и немощность бессовестно наиграны. Всегда манипулировала мной, жалуясь на здоровье, которое было куда крепче, чем у меня. Да она еще и у внуков переживет, о чем говорить?

– Сынооок, это тыыы? – слабый голос раздался из вороха одеял.

     Несмотря на светлый день, все окна спальни были скрыты за тяжелыми портьерами, а в комнате превалировала тьма. Актриса… Моя мать до сих пор не поняла, что я раскусил ее уловки еще на втором сердечном приступе. К слову, тогда я собирался на учебу в Гарвард.

– Это я, – произнес излишне спокойно. – Пришел попрощаться. У меня вечером самолет.

– Не бросай меня, – слышалась мольба, будто она вот-вот собиралась помирать. – Мне так страшно здесь одной.

– У тебя огромный штат прислуги, мама. Ты не одна.

     Не подходил к кровати. Не хватало еще видеть ее наигранные слезы. Это тяжело – отказывать, даже если точно знаешь, что тебя разводят как мальчишку. Все-таки, какой бы стервой она ни была, она моя мать.

– Да, конечно. Уезжай. Брось меня одну. Я никому не нужна. Ни твоей неблагодарной сестре, ни тебе. – Опять все по одному и тому же кругу. Раздражение накатывало волнами, грозясь выплеснуться в очередной скандал, завязанный на женской истерике.