Впервые услышала его голос. Громкий. Немного шелестящий. Будто кто-то прошёл мимо, задевая пышной юбкой холодный пол.

Сделай это! Я тоже этого хочу!

Выдохнув, схватилась за стену. Сердце отчаянно билось. Подавив внезапный рвотный позыв, сжала рукоять ножа. Заточенная сталь тонко звякнула об стену, когда я решилась идти вперёд. 

Осторожно ступала, чутко прислушиваясь к каждому шороху.

Развилка. 

Задрав голову, принюхалась, будто зверь. Слева пахло холодом, а справа кровью. Пряный сладковатый аромат оглушил. Рот наполнился слюной. Едва не рыча, решительно двинулась вправо.

Запах смерти. Он вёл меня вперёд. Руки перестали дрожать. Крепкая и надёжная рукоять ножа давно стала тёплой и сроднилась, едва ли не став моим продолжением.

Логово ведьмы.

Ярость. Злость. Гнев. Обида. Тоска. Скорбь. 

И безграничная любовь.

Кровь шумела в ушах. На глаза будто мутная пелена упала, когда я увидела сгорбленную фигуру ведьмы. Коршуном налетела на неё, замахиваясь ножом. Острые ногти впились в мою шею. Горячая кровь заливала ворот моего парчового халата.

Босые ноги скользили по гнилой соломе. 

Мы боролись как разъярённые звери. Я застала врасплох Марлу. Может, она и ждала меня, но не с такими намерениями.

Толчок в грудь был такой силы, что я улетела в угол, где лежали обглоданные человеческие кости. Перёдернувшись от омерзения, фыркнула и выставила руки вперёд, успев перехватить кинувшуюся на меня ведьму. Он верещала, брызжа слюной.

— Дура! Смерти своей хочешь?

Я же радостно улыбалась, чувствуя, как шею туго стягивало новой плотью. Напрасно Марла рвала моё тело, кровь дракона тут же залечивала рану. И с каждым уколом боли, не такой уж сильной, я становилась крепче.

Рыкнув, перекатилась на живот, утягивая ведьму за собой. Одно мгновение, и я оказалась сверху. Схватив кость поувесистей, с наслаждением нанесла первый удар. Била наотмашь, чувствуя, как мелкие сладкие брызги крови попадают мне на лицо. 

Когда ведьма чуть затихла, я передохнула и, утерев лицо рукавом, отбросила спутанные пряди волос с лица. Марла смотрела на меня с ненавистью и отвращением, беззвучно шепелявя беззубым ртом.

— Пей, Леона… Пей… — ядовито пропела, сходя с ума от звериной ненависти, булькающей глубоко внутри. — Ты родишь великого мужчину! — захохотав, слезла с беспомощной старухи.

С трудом нашла нож и вцепилась в него мёртвой хваткой. С безумным взглядом обернулась к Марле.

— В ночь лунную станешь матерью нового отца. Нового Бога! Родишь царя человеческого! — напевала строки пророчества, чувствуя, что схожу с ума. — Объединит он людей и зверей в полях, и птиц в небесах! Прольёт кровь неверных и обёрнет всё в новую веру! И будут править Боги…

Задрав полы халата, села на немощную старуху. Сейчас она выглядела жалкой и униженной.

— Сколько раз ты лила отраву в мой рот? Сколько раз развращала моё чрево?  — распахнула халат, касаясь дрожащей рукой оголённого живота. — Родить, я должна была родить от Моргвата. Родить погибель  на ваши головы! — вскрикнув, вонзила нож в грудь Марлы. Та что-то выкрикнула на непонятном мне языке. 

Густая кровь стала стекать к моим ногам. Грязное платье ведьмы, его лохмотья заалели.

— Пятеро… — хрипло шептала, вглядываясь в бесцветные глаза ведьмы. — Пятеро моих сыновей! Пятеро! Тебе было мало их плоти? Тебе было мало моей крови… Пятеро!

В приступе бессильной злости наносила удары ножом.

— Ты… ты не узнаешь всего пророчества, король Скорби… — Марла вдруг четко произнесла слова не своим голосом. Будто  в неё что-то вселилось и теперь яростно говорило правду.