— На четвертом, — уточнил Санька.

— А, точно... — задумалась я.

— Ты еще тогда с Игорем рассталась и волосы отстригла, — уточнил Санька, роя землю.

— Вот это у тебя память... — удивилась я.

— Ага... — грустно сказал Санька. Он аккуратно капал землю, чтобы не переломать кости. — Все, дальше руками.

Мы аккуратно вынимали кости, отряхивая их от земли и складывали в подол сарафана.

— Жуть... — буркнул Санька.

— И не говори. Последняя? — глубоко вздохнула я.

— Вроде да...

— Клубочек, веди к домовине. — попросила я.

Схватила подол по удобнее, от чего ноги оголились. Санька слегка засмотрелся и смущено отвернулся. Клубочек покатился по лесу. Шли мы неспешно, чтобы не выронить останки. Через пол часа мы вышли к домовине.

— Клубок, зови родителей Машеньки. Пусть попрощаются, — сказал Санька.

— Одна нога здесь, другая там... — укатился клубок.

— А представь он на совсем ушел, — почесал затылок Санька.

— Нет... Это не в стиле русских сказок, — буркнула я.

— Здесь все иначе, — сел на траву парень.

— Зато вернемся и целую диссертацию напишем! — радостно сказала я.

— Ага и всю оставшуюся жизнь проведешь в псих лечебнице... — отшутился Санька.

— Ну, а мы представим новый взгляд на русский фольклор, — аккуратно подсела к нему я и положила голову на плече.

— А это можно, — приобнял меня Санька.

Через некоторое время вернулся клубок с мужчиной и женщиной.

— Марфа да Иван — родители Машеньки, — познакомил нас клубок.

— Александр, — встал с земли Санька и подал мне руку.

— Марья, — представилась я, — пора вам с дочкой попрощаться.

С помощью Саньки поднялась я в избу и сложила там останки девочки.

— Пусть твоя душа обретет покой, — прошептала в пустоту.

Из чащи леса выбежала девочка. Она остановилось около Марфы и взяла ее за руку.

— Мама, — раздалось эхом в лесу, — прощай.

— Прощай, — сквозь слезы сказала женщина и упала на колени.

— Прощай папа, — снова эхом раздалось в лесу.

— Покойся с миром доченька, — сказал отец и они оба обняли Машеньку.

Санька помог девочке забраться в домовину. Я почувствовала холод в руке и опустила взгляд. Рядом со мной стояла девочка и держала меня за руку.

— Спасибо, — пронеслось по избе.

Около стены сгустился дым, и девочка вошла в него. Затем дым стал развеиваться вместе с образом малышки.

Я спустилась с избы вытирая слезы.

— Упокоилась... — выдохнула я.

Родители молча побрели в деревню в обнимку.

— Тебе бы теперь платье постирать, — оглядел меня Санька.

— Это да... К реке выйдем, постираю, — оглядела сарафан я.

Мы немного посидели у избы и отправились в путь.

— Машенька, — услышали они рев медведя, — Маааашааа...

Кусты зашуршали и из них выбежал Потапыч, испуганный и запыхавшийся.

— Все Потапыч, упокоилась Машенька, — сказала я и положила ему руку на спину.

— Как? — удивился медведь.

— В домовину ее отнесли.

— Ох, благодарю вас!

Мы улыбнулись и попрощались с медведем. Даже Санька сменил гнев на милость и обнял мохнатого.

— Может в деревню зайдем? Поможем по хозяйству. Хоть накормят нормально. А то эти ягоды поперек горла уже... — предложил Санька, — У нас теперь и деньги имеются.

— Давай попробуем, — пожала плечами я.

Клубочек отвел нас в деревню. Она была совсем близко. Старинные домики с резными заборами, лошади с телегами, петухи и куры, разгуливали прям по проселочной дороге. Мычание коров, блеянье коз и неповторимый запах русской деревни. Я вздохнула полной грудью и пропиталась атмосферой Руси-матушки. Вдруг вокруг нас стали собираться люди. Кто по спине похлопает, кто руку пожмет. Из толпы показались Иван с Марфой.

— Вот они! Спасители... — показали на нас родители Машеньки.