— Да чегой-то ты меня ужасами пугаешь, девица? Пошто нас изводить, если токмо пользу приносим?! — нервно вцепившись в бороду и вытаращив глаза, завопил огородник.— Ты меня не пужай, я не из пужливых. Да вон и домовая твоя при доме имеется. Сказал же, берусь за ваш сад, нравится он мне. 
Мужичок погладил почти засохший кустик какой-то растительности, а тот, словно отозвавшись на ласку, ярко зазеленел и начал набирать бутоны.
— Ты бы, милок, не кипятился, — нахмурившись, заступилась за Эльку Лушка, — а сперва представился нашей хозяйке. Да и не знаю, справишься ли ты? Сможешь ли вернуть саду былое великолепие?
— Вот и пошто ты такая баба вредная?! — забубнил огородник, почесав затылок и сдвинув этим шляпу на нос. — Чегой-то не справлюсь-то? Я вона отоспался как, да я вам этих шарзелей свой сорт выведу! Я мастер такой, что о-го-го! — Он поправил обратно шляпу и, смешно подпрыгивая, кружил вокруг дам, тыкая в заросли заскорузлым пальцем.
— А звать меня, хозяюшка, Подкопайло! — Он выжидательно поглядел на девочку, сообразив, что может остаться без места жительства. — Это и имя, и фамилия, Подкопайло из семьи Подкопайло! — гордо заявил он. — Старинный род потомственных огородников.
«Да уж, — вздохнула про себя домовушка, — чую, еще тот жук этот Подкопайло в квадрате, даром что ежом с ушами оборачивается. Надо бы, наверное, кваску яблочного сделать, очень уж огородники его уважают. И яблочки не пропадут, и работа быстрее пойдет».
Лукерья всегда помнила наставления своего деда: «Если ты к работнику с душой, то и он на совесть сработает!»
Огородник, как ни крути, у домового всегда был в подчинении, потому как наперво дом ставили, а потом уже сады-огороды разводили.
А в это время ничего не подозревающий Поль, мелодично насвистывая себе под нос, шел к своему дому, раздумывая: «Может, надо было в дом сэн Хейль каких продуктов захватить? Вот не догадался у мадам Лукерьи поинтересоваться, замечтался». 
Парень пощупал в кармане кошель с монетами. 
«Надо, наверное, посмотреть, что есть у нас на кухне, и сходить купить то, чего из этого у мадам Лукерьи и Элии нет».
Радуясь пришедшей в голову мысли, он зашел в дом, рассчитывая тихонько проскочить на кухню и, умаслив кухарку, полазить по шкафчикам, но только за ним закрылась дверь, как его ухо оказалось в крепких пальцах отца.
— Явился, шкодник! — Родитель, сердито выговаривая, вел его за ухо в кабинет. — И чего опять затеял? По трактирам шастаешь, пекарь ко мне с какой-то странной жалобой пришел! Сейчас ты мне все объяснишь, и не смей врать или увиливать, а то запру в мастерской на неделю с мешком камней для обработки!
В кабинете, сидя на краешке мягкого кресла, волновался и нервничал пекарь Яцек, но при виде ведомого отцом паренька глаза отца Наталки фанатично сверкнули, и он кинулся к Полю.
— Где ты взял эти соленые луковые печеньки? Рецепт достать сможешь?
Пекарь трясущимися руками вытащил из кармана сверток, и Поль обреченно похолодел. Этот самый сверток он отдал Наталке, угощая девушку.
— Вот! — Господин Яцек совал сверток артефактору сэн Рэну. — Ваш сын целый куль их продал трактирщику Стешеку. Я хочу знать, где он их взял! А может, это ваша супруга такая искусница? — бормотал он как не в себе.
— Ну и каким образом ты довел до такого состояния почтенного господина Яцека? — Выпустив ухо сына, мистер сэн Рэн прошел и сел в кресло за своим рабочим столом, с интересом развернув сверток, который всучил ему пекарь.
— Хм... печенье? Странно, странно… — Он достал из нагрудного кармана рабочие очки с радужными стеклами и защитными плетениями на дужках. — Любопытно... Магии нет, примесей нет. Если не считать наличие лука вместо положенного сахара, то обычная еда.