– Полагаешь, я стану копаться в ее нижнем белье? – хмыкнул я, отпихивая приятеля.

Его одержимость женским бельем неожиданно раздражила меня, а от бесед о француженке на зубах ощущалась оскомина. Нам, что ли, проклятье, говорить больше не о чем?

Ян кивнул.

– Я бы не удержался. Она из тех сладких красоток, у которых, даже будучи грязным, белье пахнет розами! Я уверен.

Тобиас, закатив глаза и скривившись, изобразил этим самым свое отношение к данному утверждению.

– Ну ты и придурок! – припечатал словом и подзатыльником.

И мы вошли в класс.

Француженка, мне показалось, изменилась в лице, едва нас увидев, но я сделал вид, что занят беседой с друзьями, и отвернулся после краткого «Здрасьте». Но, казалось, ощущал ее взгляд, впивавшийся в спину, как пчелиное жало...

А потом весь урок и желал, и страшился смотреть на нее, кажется даже, не слышал, что она говорила. Телом был в классе, но мыслями где-то за километры отсюда... Словно мое астральное тело блуждало в межзвездном пространстве само по себе.

И когда Тоби в своей пошловатой манере кинул фразу про огород, я будто наконец-то вернулся, ужаснувшись того, что он способен наговорить. А двусмысленность была через чур очевидной, чтобы ее игнорировать, к счастью, понять ее мог только тот, кто знал о моем наказании.

– Успокойся, ботаник! – Я ткнул приятеля в бок, а хотелось залепить оплеуху.

Тобиас с Яном потом долго потешались над тем, как Линднер выскочила из класса, бледная и испуганная, им нравилось ощущение власти, которую, как им казалось, они получили над ней. Предвкушали новые шутки, подколы... Одним словом, веселились по полной.

А я, сев в машину и выруливая с парковки, думал только о том, что, увидев... Луизу, попрошу прощение за придурков. И это желание оправдать и себя, и друзей в глазах этой женщины, неожиданно напрягало... В любом случае я не поехал домой: сразу вырулил в сторону её дома и, пообедав дорогой наспех съеденным яблоком, припарковался у дома.

Фрау Линднер развешивала белье во дворе, и я мгновенно отметил наличие женских бюстгальтеров и трусов, от вида которых в груди болезненно екнуло. Это все Ян со своей одержимостью... Я одернул себя и поприветствовал женщину.

– Эрик, – удивилась она. – Не думала, что ты приедешь сегодня!

Она, похоже, смутилась, заметив, что я смотрю на белье, мягко колышущее на ветерке.

– Работа сама не сделается, – улыбнулся в ответ, открывая калитку. – Ничего, что я сегодня пораньше?

– Нет, конечно же, нет, проходи, – уверила меня женщина и взмахнула руками: – А я ведь тебе перчатки купила. Не зря, значит, заехала в магазин! А думала отложить на потом. Хорошо, что не сделала...

Она бросила тазик с вещами и побежала в дом за перчатками. Было забавно осознавать, что мое появление смутило ее... Что ж, на ловца и зверь бежит, подумалось мне, когда черное кружево соблазнительного белья, маячившего перед глазами, снова заколыхалось на ветерке.

Был бы здесь Ян...

– Вот, надеюсь, что подойдут. – Вернувшись, фрау Линднер протянула мне пару садовых перчаток.

– Подойдут, не волнуйтесь, – сказал я и направился за лопатой.

Я работал уже больше часа, когда у дома припарковалось авто... Училка? Снова екнуло сердце. Проклятье, я делаюсь слишком нервным! Нужно срочно брать себя в руки.

– Здравствуй, Эрик, не думала, что мы сегодня увидим тебя. Как твои руки?

На этот голос, нехотя, делая вид, что не расслышал заранее цокота ее туфель, я обернулся.

И завис на мгновенье, запутавшись взглядом в ее распущенных по плечам волосах, таких богатых оттенками, соблазнительно-пышных. В школе они всегда были убраны в хвост или полностью собраны на затылке, и мы с парнями фантазировали о том, какой она выглядела бы...