Легкое усилие сознания и створки плавно открываются передо мной. Я вхожу в церемониальный зал. Высокие колонны поддерживают купол, покрытый фресками с изображениями Последней Войны, или как ее еще называют Войны Гнева. Мраморный зал блестит белизной и золотом в электрическом свете.

По периметру стоят городская знать – бывшие бизнесмены и чиновники, которые в последний момент купили себе новое звание. Щеголяют церемониальными костюмами, пытаются показать, что больше всего чтут Закон. Глупцы. Вы такие же как и все за центральным кругом. Не хуже и не лучше. Вас отделяют лишь ваши старые деньги и новое право. Если смыть эти различия, останутся лишь слабые оболочки, такие же хрупкие и жалкие перед лицом смерти.

В центре кругом стоят священники в черных балахонах и зеркальных масках. В их лицах видны ваши истинные намерения. Проблески страха мелькают в отражениях, наслаждение зрелищем, надежда, что эта участь вас не постигнет. Никто не уйдет от Длани Его. Ваш час настанет и не будет возможности убежать. За все надо платить. Даже за свое положение и статус. За все те грязные развлечения, что вы себе позволяете. Здесь происходит Великий Отбор и Последний Суд. И я ваш судия.

В центре, прямо под вершиной купола стоит человек – главный участник церемонии. Ему сегодня исполнилось шестьдесят пять. Ну что, с днем рождения, дружочек. У меня для тебя есть подарок.

Черный френч военного покроя с воротником стойкой, отглаженная белая рубашка, черные брюки. Начищенные туфли блестят словно маски моих подчиненных. Неужели из потомственных вояк? Пафосный и строгий. Волосы зачесаны назад, гладко выбрит.

Я встаю напротив него и смотрю прямо в глаза. Пытается изобразить презрение к смерти, смотрит с решительностью. Неужели готов? Я делаю сигнал и голос Города из динамиков, развешанных по периметру зала замолкает. Помещение сковывает тишина, словно все заковали в лед.

– Кирилл Прохоров, – голос Вейна – мой голос, скрипучий и сухой. Как я отвык слышать себя не из динамиков, – настал день, когда тебе суждено закончить свой земной путь. Ведя праведную жизнь в беспрекословном служении Ему, исполняя волю Его, ты прожил отпущенный тебе срок. Не дай слабости взять верх над тобой, не дай дряхлости разрушить тело и волю твою. Не поддайся же ты страху, обрекающему на жалкое существование обузой общества, никчемной и неспособной к принесению пользы. Готов ли ты выполнить свое предназначение и Волю Его?

– Готов, – на одном выдохе выпалил он.

Вроде бы уверенно и строго, но скорость с которой он это сказал и еле заметные нотки выдали его страх. Я даже чуть не улыбнулся от осознания этого. Я выждал паузу, дольше, чем того требовалось, чтобы он лучше прочувствовал эти ощущения. Чтобы он пропитался ими. Никто не хочет умирать.

Приглашающий жест рукой и один из священников приближается с бархатной подушкой, на которой покоится острый кинжал, с украшенной камнями и золотом гардой. По мне достаточно было бы и обычного, никакой разницы. Но им нужна красота и пафос даже в самом конце.

Я принимаю в свои руки эту ношу и протягиваю ему.

– В свой последний день рождения, исполни свой долг перед собратьями. Выполни все, что необходимо во благо Города. Да укрепится сердце твое. Да не дрогнет рука твоя. Да вознесется дух твой в чертоги небесные. Во имя Города и Урхкгола!

Он протягивает свою руку к кинжалу. Старается сдержать дрожь, но бесполезно. Берет рукоять и медлит. Взгляд сконцентрирован на оружии, внутри смятение. Справился. Оторвал от подушки, словно это самый тяжелый предмет, который он поднимал в жизни. Берет в обе ладони и подносит к сердцу. Острие касается груди. Руки все сильнее и сильнее дрожат. Он смотрит мне в глаза, я отчетливо вижу страх. Уже не страх, а ужас. Тяжело. Последнее сопротивление. На глаза наворачиваются слезы. Сдастся и будет просить о помиловании?