Итак, что я умею? Расспрашивать и продавать, неплохо сочетать цвета, частично конструировать, а еще прислушиваться к звукам в квартире. Не поняла, почему в отведенной мне комнате стало тихо, но не слышно шагов уходящего Сыча? Он без возражений слушает своего оппонента или общается знаками? Я выждала пару минут, и в том была моя ошибка. Вернувшись в спальню, застала сладко спящего захватчика, который не отозвался ни на свое имя, ни на имя и отчество.

Обойдя квартиру, я попыталась найти для себя новый уголок. Кожаный диван в гостиной оказался холодным, а в зоне столовой – маленьким. Идти в мужскую обитель не рискнула, на кровати были свалены какие-то документы, не хватало еще и за них попасть под раздачу. Вломиться в другие спальни не дала система умного дома - она, зараза, запросила код. При этом легко открыла санузлы, допустив, что я спешила к ним… Итог - делать нечего. Я вернулась в отведенную мне спальню, из жалости накрыла Сыча второй половиной покрывала, на котором он сладко спал, и устроилась под одеялом.

Ночь прошла тихо.

И утро было бы тихим, не начни мой телефон разрываться тревожной мелодией в начале восьмого часа. Проснувшийся Сыч обозначил свое недовольство емким словом на тему «Достали», буркнул «извини» и, проведя пальцем по экрану, ответил на звонок.

– Слушаю.

Хороший мужик, чтобы не разбудить меня окончательно, встал и потопал прочь из комнаты. А лучший мужик – заметил бы, телефон не его. Только открыв дверь в коридор, Сыч понял, что говорит с кем-то не тем, отнял трубку от уха, нахмурился.

- Это папа. Меня, - поспешила я пояснить и даже встала с кровати, когда Константин Батькович вернул трубку к уху и ответил:

- Понял. – Что именно понял, не ясно, то трубку он вернул со словами: - Теперь точно тебя.

- Здравствуй! – поприветствовал меня папа мягким тоном и кашлянул, словно секунду до этого рубил словами как топором. – Извини за ранний звонок. Мать тут кексов напекла, решила сестру навестить. А сумка-то у тебя. Не вводи в лишние расходы, привези дряхлую торбу. Лучше всего сегодня.

В переводе с родительского это означало, мы беспокоимся о тебе, явись под родительские очи, дай удостовериться, что все с тобой хорошо. С психом не связалась, в секту не подалась, на наркоте не сидишь.

- Привет! Привезу.

- Сама? – вопрос с подковыркой, и я не нашла ничего лучше, чем ответить:

- До встречи, папа.

Отключила звонок и подняла глаза на все еще стоящего в двери Сыча.

- Извини. Привык, что первым всегда будят меня, - произнес он, говоря о нечаянно взятом телефоне.

- Не беда, - ответила легко и поставила ему маленький плюсик. Мой бывший не извинялся, никогда. И в случае столкновения интересов выдавал что-то типа «А ты чего хотела? Я такой!» Действительно, куда ж я смотрела, когда увлеклась тобой.

И мне бы порадоваться, что Сыч оказался вменяемым, но тут он свой плюс превратил в жирный минус.

- Когда соберешься, не забудь про парней. Довезут, проследят.

Точно. Норды!

- А-а-а, - протянула я, страстно желая найти аргумент против, но ничего порядочного в ворохе мыслей не обнаружила. – А разве вас не лишили любимой фирмы и связанных с нею проблем?

- Пытаются.

- Так пока они попытками заняты, я съезжу сама!

- Нет, - прозвучало резко и я затихла, решив, что проще договориться с парнями напрямую, чем вот с этим хмурым и недовольным кадром.

Конечно, суть его недовольства могла заключаться в больной спине, но Сыч не попросил себя намазать, а я не предложила. Возможно, из вредности. Из-за нее же я отказалась забрать свои вещи из предпоследней съемной квартиры. В свете последних предпринимательских откровений, боюсь, мне совсем скоро придется искать место и для Сыча самого. И хорошо бы, чтоб это была квартира, а не земельный участок размером метр на два.