— Действительно… — согласился Нестор, почесывая затылок. — Что-то не так…

— А я о чем? Так звать Юзика?

— Не вижу препятствия. — Нестор вытер тарелку последней корочкой и отправил ее в рот. — Quae sunt Caesaris Caesari* (*лат., — Отдайте кесарю кесарево...) Что случилось с Твердохлибами — дела давние, а мы ныне живем.

7. Глава седьмая

— Ой, у вышэвому саду там соловэйко щэбэтав.

Додому я просылася, а ты мэнэ всэ нэ пускав…

Маричка оборвала пение, положила на стол последнего слепленного вареника и охнула тихонечко, изумленная результатом. Вся столешница была целиком заложена варениками, выстроившимися ровными рядами, словно воины на площади к причастию.

— Вот это ты замечталась, хозяйка... — покрутила удивленно головой, не в состоянии даже посчитать количество, потому что Андрей научил молодицу считать до пяти десятков, а здесь было, наверное, раз в пять больше. — Трем добрым косарям неделю пировать. И что теперь со всем этим добром делать? Лопну, а не съем. Домой к родителям отнести? Их там пятеро душ, как-то осилят. А мне что — Бровка варениками потчевать?

Пес, словно услышал, что хозяйка о нем вспомнила, потому что коротко рыкнул под окном, а потом зашелся хриплым лаем, как обычно давал знать о приближении чужого.

— Ни ночью, ни в день покоя нет… — вытерла руки о передник Маричка, подошла к окну, продышала в морозном узоре окошко и выглянула наружу.

Белоснежные сугробы, покрывавшие двор и блестевшие на морозе, как тысячи крошечных искринок, на мгновение ослепили ее до слез. Молодица протерла глаза и снова прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть, на кого так разлаялся Бровко. Но ослепленная блеском снега, увидела лишь темную фигуру, стоявшую в приоткрытых воротах, которые она, сначала, хотела взять на засов, но потом не стала. Словно неосознанно ожидала кого-то.

— Эй! Пани хозяйка! Добрый день! Это снова я! — закричал уже немного знакомый голос. — Ну что? Сегодня не прогоните? Примете на постой? День не ночь! Можете лучше рассмотреть, кого в дом пустите.

Проморгалась, пригляделась и вздрогнула невольно.

— Ой, мамочки!

С непонятно откуда взявшейся поспешностью, метнулась к сеням, но взгляд зацепился за зеркало, которое привез из похода на басурман еще покойный свекор, и молодица даже руками всплеснула: волосы выбились прядями, лицо красное, нос и лоб в белых пятнах от муки. Словом — чучело, которое ставят в огороде отпугивать воробьев, и то выглядит наряднее.

— Аго-ов! Есть кто дома?! — не унимался Нестор. — Это я, ваш вчерашний гость! Только не велите, снова в хлеву ночевать. Не то чтобы я был слишком разборчив, но так случилось, что теперь я и помылся, и одежда чиста. Не хотелось бы со свиньями ночь коротать…

Маричка подошла к двери, но не открыла целиком, только просунула нос в щель и сперва цыкнула на Бровка, а потом крикнула громче:

— Добрый день… Заводите коня в конюшню и идите в хату. Я сейчас… Погодите минутку.

— Не задавайте себе хлопот, пани хозяйка… — громко ответил казак, спрыгивая с коня. — Я знаю где конюшня. Так что не торопитесь. Делайте свое и простите, что отвлекаю. Я, как коня поставлю, еще подымлю с вашего позволения, здесь, на завалинке…

— Хорошо… — с облегчением ответила Маричка и вернулась в дом.

Грязный передник и платок полетели в угол, на скамью возле печки. Намочила в ведре конец полотенца и тщательно вытерла раскрасневшееся лицо. Волосы причесывать не было времени, так что голову укутал новый платок. Отдернула рубашку, теснее перемотала плахту… Некоторое время колебалась, выбирая между теплыми сапожками и новыми черевичками. Разум победил сердце, и молодица обулась в зимнее. Хотелось покрасоваться, но здоровье важнее. В такую ​​стужу, чтобы простудиться много не надо, а ходить возле больной некому.