— А при чем здесь шинок? — не понял Нестор.

— Как это? — удивился в свою очередь сторож, удивленно моргая глазами. — Разве ты не о шинке спрашивал?

— Я спрашивал, где у вас в Смиле управа, — едва сдерживая смех, напомнил запорожец.

— Ааа… — протянул собеседник. — Я думал, ты о шинке… Управу легко найдешь. Просто напротив церкви белая хата под дранкой. Только я знаю, что говорю: сначала, все равно в шинок заглянешь. Потому что наш пан писарь раньше чем перед полуднем в управу никогда не приходит. Тем более, когда пана сотника в городе нет. А в шинке и согреешься, и перекусишь с дороги… Так что тебе туда, друг. Иначе никак.

Сторож невольно сглотнул слюну и вздохнул, всем своим несчастным видом демонстрируя, какая несправедливая жизнь. Одному — у ворот истуканом торчать, голодному и холодному, а другому — счастливцу, дорога сама в шинок стелется. А он еще и морду воротит, отнекивается…

6. Глава шестая

Учитывая раннее время, корчма встретила казака тишиной и безмятежностью. Дверь довольно просторного дома хоть и не была закрыта, но и снег с лестницы никто не откинул. Видимо, корчмарь решил, что если кому-то очень надо «причаститься», то и сугроб на пороге преградой не станет. Не большие паны сюда ходят, а у него руки не казенные, чтобы перед каждым тропинку прочищать. И, судя по натоптанным следам, был прав — в самом деле не мешало. А для более аккуратных, в углу, у входа стоял обшарпанный березовый веник — обмести валенки, чтобы не отмокали в тепле.

Из широких сеней в кабак вело две двери. Та, что справа, оказалась запертой, зато вторая легко качнулись навстречу, выпуская изнутри какого-то растрепанного, пьяненького мещанина. Встретившись взглядом с его осоловелыми глазами, Нестор на всякий случай прижался к стене, давая гуляке дорогу. Тот пробормотал что-то, прошел мимо... а еще через мгновение снаружи донесся глухой звук падения и невнятная брань.

Пустое. Зима умеет мягко постелить. А что уже светает, то и вечный сон повесе не угрожает — через час-два кто-нибудь будет проходить мимо, да и поднимет, если сам к тому времени не придет в себя на холоде.

Шагнув в сизое облако, вырвавшееся в сени, Нестор оказался в широком зале, слабо освещенном несколькими масляными светильниками, с едва теплившимися, прикрученными фитилями в углах помещения и в простенке между двумя окнами. Еще один — больший и яркий горел над шинквасом, за которым, положив голову на выскобленную крышку прилавка, дремал хозяин заведения. Или кто-то из помощников. Хотя, судя по большой, лоснящейся лысине, это и был Лейба.

В зале, из посетителей находилось только двое мужчин, одетых в жолнерские, темно-синего цвета жупаны и с саблями у пояса. На столе перед ними стояли миски с едой, а вот куманца или штофа с водкой не было. Только две пузатые глиняные кружки, из которых они время от времени запивали еду. Жолнеры ели торопливо, очевидно, спешили. К гадалке не ходить – гонцы. Куда и от кого? А черт их тещу знает. Не все ли равно?

— Доброе утро, гостей принимаете? — подошел к шинквасу Нестор.

Шинкарь поднял голову, похлопал глазами, присматриваясь оценивающе, а потом кивнул:

— Выпить? Поесть? Что пан запорожец хочет?

Вот, чертов сын, сразу узнал низовика. Что значит опыт.

— Чарка с мороза не повредит, — степенно пригладил усы Нестор. — Это само собой. Но и от горячего не откажусь.

— Сегодня еще не готовили… — развел извинительно руками Лейба. — Могу разве похлебку разогреть? Или ухи… Хорошая уха. Наваристая. Одна гуща осталась. Есть еще немного тушеного мяса и подливки. Но если пан казак очень сильно голоден, то можно с десяток яиц поджарить на солонине.