, а как обыкновенные явления (что, конечно, весьма далеко от действительности), можно противопоставить, например, такие случаи: вследствие особого стечения обстоятельств возникла в студенческой массе общая и сильная вражда к профессору (масса всегда легко осуждает, и такие случаи всегда легко возможны, а в последнее время поводов для них было особенно много), но аудитория отнюдь не пустует. Совсем напротив, против человека вражду питают, а профессора не могут не ценить и не уважать как профессора, как ученого. Так они и рассуждают и сообразно с этим и поступают, не лишая себя умственного наслаждения и пользы, извлекаемой из лекций профессора, несмотря даже на гнев и раздражение по адресу человека.

Вот и надо постараться, чтобы таких лекций было побольше, а таких лекций, какие предполагаются как нечто нормальное и естественное врагами лекционной системы, не всегда соблюдающими мудрое правило «не пеняй на зеркало…», поменьше.

Признавая в прошлой статье, что не следует всех профессоров заставлять необходимо читать лекции, и соглашаясь, что тем из них, лекции которых, по их собственному убеждению и признанию, не приносят никакой пользы студентам, следует предоставить право заменить лекции какими-либо другими, более успешными занятиями, мы отнюдь не имели в виду занятий, состоящих в задавании уроков на дом по учебнику и периодическом, еженедельном или еще более частом спрашивании уроков с постановкою отметок по пройденным частям курса, с освобождением от экзамена в случае хороших отметок и т.д.

Мы уже указали выше, что эти занятия, поскольку они ведутся не с детьми, которым даже слова ясно и толково написанного учебника приходится разъяснять, предупреждая и устраняя всевозможные недоразумения, естественные в детском возрасте, по отношению к взрослым людям теряют характер преподавания и превращаются в занятия чисто экзаменного типа.

Между прочим, и в средних учебных заведениях, даже в младших классах, иногда преподавание заменяется таким хроническим экзаменованием. Многие учителя сводят свои классные занятия к задаванию уроков по книге и спрашиванию их, причем спрашивание это получает экзаменационный характер, а функция разъяснения и обучения стушевывается или совсем исчезает. Иногда такое хроническое экзаменование, заменяющее преподавание в собственном смысле, получает характер враждебной и ловкой инквизиции, имеющей целью уличить ученика в незнании, по возможности «поймать» его. Ученики в свою очередь изощряются в умении скрыть недостатки своих положительных познаний или понимания и в средствах обмануть инквизитора. Борьба эта получает подчас характер большой обоюдной ловкости и хитрости: учителя – в спорте ловли и уличения, учеников – в обмане, отражении опасности и спасении.

Эти весьма печальные и по существу противоестественные явления представляют собой, по моему убеждению, вполне естественный продукт смешения экзаменования с преподаванием – роковой и принципиальной, хотя психологически в свою очередь вполне естественной ошибки. Учителя, видящие существо и задачу преподавания в задавании уроков и экзаменном спрашивании их, невольно и незаметно для себя, и не будучи вовсе злыми людьми от природы, приобретают инквизиторские привычки, а ученики, естественно, к этому приспособляются. Экзаменные занятия вообще, по самой природе своей, имеют с воспитательной точки зрения некоторые весьма отрицательные свойства. На стороне испытуемых экзамен обнаруживает тенденцию создавать более или менее сильные, весьма нехорошие искушения – к сокрытию дефектов знания или даже иногда к обманам худшего свойства. Экзаменатору же, даже очень доброжелательному и вполне разумно и сознательно относящемуся к этому занятию, приходится даже при единовременном экзамене, происходящем в конце года, очень следить за собою, чтобы не впасть в роль инквизитора, стремящегося ловко найти слабые стороны и поймать и уличить жертву. Что удивительного, если у учителей, сводящих все годичное, ежедневное преподавание к задаванию уроков и хроническому экзаменованию, такие привычки входят в плоть и кровь, а у их учеников развивается по отношению к ним не чувство любви, уважения и благодарности за учительскую помощь, а только чувство страха и вражды в связи со склонностью и привычкою ко всяким сокрытиям и обманам?