Петрович тоже не понимал, чего они обижаются. Ну все же друзья, хер поймешь этих нерусских, кто их разберет! Он хотел им рассказать, что на сайте, ссылку на который ему бросил сынок-студент, написано, что теперь для простоты и лаконичности всех нерусских патриоты в Сети зовут «жидохачами». Петровичу понравилось яркое, сочное слово, точно описывающее демографическую ситуацию, но он не стал с ними дискутировать по поводу его этимологии, отложил на десерт после футбола.

Через каждый новостной блок шел анонс футбола, группы фанатов кричали: «Россия, вперед!»

Люди от Москвы до Бреста, пьяные от водки и любви к Родине, сливались в едином порыве. Этот порыв мог сокрушить любые реки, горы и долины. Даже бабушка, которая спит на вокзале, сказала корреспонденту, что ей стало лучше жить после наших побед на Евро-08. Ей после очередной победы досталось два флага. Жизнь ее налаживалась, и теперь на лавочке стало спать теплее. Она укрывается стягами, и ей никакой черт не страшен, даже милиционер.

Все желали победы, надеялись на чудо, только зять Левы, чухонец, не понимал, чего так убиваться. Выиграли – не выиграли… Это игра – и все. Игра в мяч, и даже не руками (он любил баскетбол).

Он робко шепнул своему тестю Леве:

– С чего такой накал? А если проиграют, войны не будет?

Представитель маленькой страны нутром понимал: если будет, то опять придется под кого-то ложиться, а так надоело, когда тебя имеют с двух сторон. Его бурчание заметил Петрович и спросил:

– Чем недоволен? Зачем памятник Бронзовому солдату снес? Ответите, суки, за все! Где дедушка служил – в «Люфтваффе»? Или в СС?

Лева сказал Петровичу:

– Отстань от парня, его дедушка был большевик, его именем названа улица.

– Тоже мне довод! – рубанул Петрович. – Значит, казаков казнил, расстреливал белую гвардию, царя свергнул, – продолжил он и подвел итог: – Все они твари неблагодарные, Бога забыли!

Петрович разорялся, пока Лева не налил всем и не перевел стрелки на футбол. Сделали ставки.

Новости больше не смотрели, чтобы не истребить в себе последние остатки добрых чувств. Решили, пока суть да дело, обсудить, кто же в Америке победит – черный или белый? Лева с Динаром встали за черного кандидата – оба были демократами, а вот Петрович с Тамазом за белого.

– Чем он вам приглянулся? – недоумевали демократы.

– Видимо, цветом, – сказал Лева, но со своей репликой услышан не был: музыкант – какая он опора режима? Да и татарин тоже не совсем русский. Свой, конечно, но татаро-монгольское иго не забыто. Триста лет не выбросишь. Иго есть иго, не хрен собачий – так Петрович реагировал на выпады доморощенных либералов.

Решили сыграть в домино и таким способом определить русскую позицию на выборах в Америке.

Вышла «рыба», ничья. Кстати подали карпа, выпили, чтобы щука не спала и карась не дремал. Отложили до ноября. «Будем ждать, – решили все, – кто кого в Америке натянет в финале».

Начался футбол. Студент-ариец успел, сел с флагом, обернулся им, как банным полотенцем, и стал орать кричалки про то, что «всех порвем или умрем» – рифма не очень, но орал громко.

Все закончилось во втором тайме, чуда не случилось, после второго гола в родные ворота студент понял – враг у ворот.

Он встал, подошел к чухонцу и со всей дури вломил ему за все: за потерянную победу, за Родину, за Сталина.

Тут началась общая свалка: старые били молодых, целый день гроза гуляла вокруг дачи, и молния ударила в самое слабое место – в голову финно-угорского зятя, хотя после удара студента молния ему показалась физиотерапевтической процедурой.