Никто не спорил. Выпили и закусили плодами суши, морей и рек, не остывая, выпили по второй, потом по третьей.

За столом пошла беседа, обстоятельная и взрослая. Размялись новыми анекдотами, потом Петрович затянул бодягу:

– Хорошо сидим, давайте за здоровье!

За здоровье пили из № 1.

И тут случилось невероятное – все что-то почувствовали, каждый свое.

Петрович крикнул в дом жене, она вышла в сад с ворчливым видом и сказала:

– Ну что, опять квасите?!

Петрович встал в церемонную позу и прочитал ей на память стишок Есенина про розового коня. Она чуть не упала – последний раз он делал это в стройотряде двадцать лет назад. Она подошла к столу, отведала № 1 и засмеялась, как тогда.

– Эту можно, сейчас грибочков принесу, – сказала она улыбаясь.

У Динара после рюмки в глазах побежал табун, на котором он в детстве гонял у бабушки в деревне. Надо поехать туда с сыном, пусть не забывает зов предков.

Лева сложно переживал новое состояние: ему захотелось домой к жене, припасть к ее тугой груди и заснуть на ней, как когда еще дети были маленькими. Но, уважая компанию, он не ушел, решил копить мужскую силу и по новой налил всем № 1.

Зять Коллья пожарил мясо и подал на стол. Его реакция стала динамичнее, все начали лучше его понимать, как будто его поставили на быструю перемотку. Лева обрадовался – значит, внуки его имеют шанс не замерзнуть при папином темпе жизни.

Военный тоже ощутил прилив силы в области погон. Ему показалось, что очередная звездочка упала ему на погоны, и он мысленно уже примерял папаху. После третьей ему показалось, что на брюках даже появились лампасы.

Тамаз запел про виноградную косточку, и все подхватили. Пел даже Петрович, кроме матерных частушек про тещу, никакой музыки не признающий. Пел даже Лева, которому музыка с пяти лет била серпом по яйцам. Пел Коллья, попадая в темп и такт.

Во двор пришли взволнованные жены и дети, побросавшие велосипеды. Такого они еще не видели за двадцать лет садового товарищества – их родители запели после пяти рюмок. Пели ровно и не пьяно. Жены стали им подпевать, дети смеялись, прыская в ладошки.

Подали чай, разговор вернулся к подведению итогов. Первой отклеили этикетку с № 1.

На бутылке блистал золотом фонтан «Дружба народов» на ВДНХ, и золотом сияла надпись «Единая».

– Наша водка, – сказали все и выпили еще по рюмочке за всех присутствующих.

Но по правде оказалось, что мало, и началось…

Так написал и закончил концепцию легенды для новой водки журналист Хрящиков. Ему было тяжело, пришлось печатать одной рукой, так как вторую ему сломали вчера на «дружеской» пьянке у соседа Петровича. Один гость из военных сначала вел себя достойно, но потом, после сверхзвукового перехода литрового барьера, его заклинило, он стал орать:

– Вы все, тыловые крысы, водку жрали, когда я конституционный порядок и целостность страны защищал на Кавказе! Вам насрать было, недра, падлы, приватизировали!

За столом не было ни одного нефтетрейдера и чиновника «Газпрома», собрались интеллигентные люди, не допущенные к недрам и ко всему остальному.

Все посмотрели на Динара: это он привел военкома – отплатить за отсрочку сына от армии. Деньги дал давно, а сегодня тот привез белый билет, и Динар пригласил его в компанию приличных людей, а он всех лает и портит вечер. Однако ему перед военкомом было неудобно.

Тогда Хрящиков, как тайный диссидент и представитель демократической печати, взялся поставить грядущего хама на место. Он давно собирался написать современную версию одноименной книги Мережковского и собирал материал. Он хотел заклеймить вылезших из всех щелей хамов, считающих себя новыми хозяевами новой жизни.