Но всё оказывается намного проще, чем я себе напридумывала.

Дверь открывается сама. Изнутри. На пороге возникает хрупкая фигура в наброшенном на плечи белом пальто поверх кремовой брючной пижамы. Заспанный взгляд фокусируется на моем лице.

– Прости, я задремала, – буднично произносит она и, схватив меня за руку, затаскивает внутрь, захлопывая дверь перед шеренгой солдат.

Сразу становится так тихо, так убийственно тихо…

Мама смотрит на меня с теплым участием, но мне холодно. Мучительно холодно от ее взгляда и наигранного беспокойства, отражающегося на до боли знакомом лице.

– Не ждала тебя сегодня. Такой лютый холод, а ты недавно болела, – каждым новым словом безжалостно кромсает мое сердце.

Задремала. Не ждала.

– Ну что ты стоишь? Проходи, – восклицает она, утягивая меня к полыхающему в камине огню.

На автомате подмечаю, что обстановка здесь точно такая же, как в нашем с Дэрилом коттедже. Вплоть до мельчайших деталей, цветовой гаммы и расположения комнат. Упираюсь взглядом в расстеленную на полу бурую медвежью шкуру и шумно сглатываю образовавшийся в горле ком.

– Тебе нужно согреться, милая. Ты такая белая. – Она нежно проводит теплой ладонью по моей ледяной щеке. – Замерзла?

Отпрянув, я нахожу в себе силы кивнуть. Смотрю на нее во все глаза и не верю. Происходящее кажется абсурдом, игрой больного воображения. Она выглядит так же, как шесть лет назад. Так же, как в тот день, когда я ее потеряла. Ничего общего с той сумасшедшей, сломленной, изможденной женщиной, которая собирала геометрические фигуры из сот в своей камере.

– Зачем он тебя отпустил? Надо было дождаться, когда буря закончится. – Тяжело вздохнув, одаривает меня ласковой улыбкой. – Хочешь, я заварю горячий чай?

Непринужденный тон, плавные жесты, искренняя забота, сквозящая во взгляде… Как ей удается сохранять спокойствие? Она разве не видит, что моя душа разнесена в ошметки? Я едва держусь на ногах, а она предлагает мне горячий чай?

– Раздевайся и садись поближе к огню. Я отойду на минуту. – Скинув прямо на пол свое пальто, мама спешно ускользает в сторону кухни.

Наверное, нам обеим нужна небольшая передышка и чертов чай тоже не будет лишним. Стащив зубами толстые перчатки, деревянными пальцами расстегиваю молнию на толстой куртке, разматываю шарф, снимаю шапку. Складываю ворох одежды на пол… рядом с белым пальто. Обувь ставлю на решетку у камина. Протягиваю окоченевшие ладони к обжигающему пламени, наблюдая, как огненные языки пляшут на почерневших углях. Рассеянно смахиваю влагу с щек. Это не слезы, нет. Просто иней тает на ресницах.

Через минуту сковавший внутренности холод отступает, кожа на лице начинает пылать, пальцы покусывает жаром. Я отодвигаюсь назад и, наткнувшись на плетеное кресло, неуклюже плюхаюсь на сиденье.

Ненадолго прикрываю глаза, позволяя расслабляющему теплу растечься по напряженному телу. Организм незамедлительно реагирует на перепады температуры. Меня клонит в сон.

Я шла сюда, заряженная злой энергией и готовая выгрызать каждое слово правды. Не умолять, не просить, не плакать. Маленькой девочки, которая отчаянно боялась потерять свою мать, больше нет. Я ее уже потеряла и выжила, несмотря ни на что.

– Держи. – Незаметно приблизившись, Мария протягивает мне термокружку с горячим ароматным чаем, и я инстинктивно обхватываю ее ладонями. – Пей маленькими глотками. Горячо.

Накрыв мои колени шерстяным пледом, она располагается в соседнем кресле. Откидывается на спинку, повернув голову в мою сторону. Кожей чувствую ее задумчивый изучающий взгляд. Не могу себя заставить посмотреть в ответ.