– Подставить под снаряды своих людей и жену? Это ты называешь правильным решением? – ледяным тоном уточняю я.

– Ты либо победитель, либо мертвец. – Кронос разводит руками, гипнотизируя меня давящим взглядом. – Всегда приходится чем‑то жертвовать, иначе никак. Не бывает побед без потерь.

– Почему твое ожерелье без шипов? – игнорируя зрительную и словесную атаку врага, любопытствую я. – Мне кажется или Мария слишком милосердна к тому, кого приговорила к долгой и мучительной смерти?

– Поверь, это не милосердие. – Зловещая усмешка Кроноса больше напоминает волчий оскал. – Милосердным был я, убивая своего отца, доводя до безумия мать, одного за другим уничтожая своих братьев и сестер. Я то же самое мог сделать с семьей Мари. Они все были виновны, но она мне запретила. Мария хотела вдоволь наиграться их руками. Это она предложила мне жениться на Медее. «Ты превратишь ее в ничтожество», – так Мари объяснила свое желание. И я превратил, а ты мне в этом помог.

– В таком случае Мария должна быть нам благодарна, – саркастично замечаю я. – Мы всю работу сделали за нее, а где награда?

– Награда – смерть, – гротескно произносит Кронос. – Для меня – грязная и мучительная, для тебя – сам знаешь какая. Насчет Дианы не обольщайся. Она такой же инструмент для достижения цели, как и все остальные. Мария позволит дочери жить, только если Диана оправдает ее ожидания. А она их оправдает, – бескомпромиссно подытоживает он.

– Я в этом не уверен, – отрицательно качаю головой.

В ответ на мои слова Кронос брезгливо кривится.

– Я был свидетелем и сценаристом вашей истории. В какой‑то момент мне действительно показалось, что ни черта не выйдет. Ты был непробиваемым сукиным сыном, упертым и зацикленным на своих планах мести, но пчелка Кая все‑таки тебя дожала, и вы оба увязли в медовой ловушке. Только это ничего не значит, Дэрил. Жизнь она любит сильнее, чем тебя. Ты сам ее этому научил.

* * *

– Не убил? – Закрыв замок, Гейб разворачивается и пристально осматривает меня с головы до ног. Особенное внимание уделяет рукам. Что, интересно, он предполагает там увидеть? Следы крови? Окровавленный скальп? Намотанные на ладонь кишки? Я же не варвар, хотя эту роль мне тоже приходилось исполнять.

– Придушил слегка, – равнодушно бросаю я.

– Серьезно? Мы же договаривались! – Гейб меняется в лице, наверняка вообразив самое худшее, но он и предположить не может, в какой заднице мы оказались на самом деле.

– Живой он. Что ему сделается, – мрачно ухмыляюсь я, глядя себе под ноги. Внутри вибрирует пустота, перебирая знакомые ноты, холод окольцовывает грудную клетку.

– Главное, чтобы до нашего вылета не подох. – Пожав плечами, Гейб кидает тяжелую связку ключей в карман. – Куда сейчас? В коттедж?

– Да.

Дернув молнию на куртке и подняв воротник, я ныряю в насквозь продуваемый ветрами коридор, настолько узкий, что рукавами шаркаю по обледеневшим стенам. Гейб шире меня в плечах, и ему передвигаться еще сложнее. Матерясь и проклиная строителей, он немного отстает, застревая на поворотах.

Снаружи нас поджидают замерзшие и уставшие бойцы. Ввиду последних событий называть их трутнями у меня не повернется язык. Парни славно потрудились, действовали четко и слаженно, доказав свою преданность кровью и потом. Ни одной попытки дезертирства, ни одного отказа исполнять приказ и абсолютное бесстрашие.

И что самое поразительное – бойцы не требуют наград и особых привилегий. Не ставят условий. Не просят свободы. «Улей» создал из этих парней универсальных солдат с развитым навыком выживания в смертельно опасных ситуациях, но при этом слепо подчиняющихся вышестоящему командованию. Выживание стало смыслом их существования, и они уже не помнят другой жизни.