- Стой! Кто идет? - закричала она, выхватывая из-за плеча ружье.
- Не стреляйте, тетенька! - заверещал испуганный Буратино.
- За нарушение государственной границы неизвестный приговаривается к расстрелу! - выдала Кикимора, "передергивая" затвор своего орудия.
- Позвольте слово молвить, бабушка, - состарил кикимору-пограничницу на несколько десятилетий одним словом проказник-Буратино.
- В суде будешь молвить, - нахмурилась Кикимора, а потом вложила два пальца в рот и громко свистнула, вырывая у половины зала, в том числе и у меня, восхищенное "ВАУ!" Она и так умеет! Вот это девчонка!
Со всех сторон на свист выбежали похожие на нее, тоже зеленые, в мешках, париках и водорослях кикиморята, связали беднягу Буратино...
Поначалу я даже не замечал, что улыбаюсь - просто смотрел, просто пытался понять, в чем здесь смысл. Но потом, как-то захватило - да, по-детски, но весело, оригинально, с душой! Взрослые и дети на сцене выкладывались на все сто! И Вероника была лучше всех! А когда в самом конце она почти по-настоящему рыдала на сцене, признаваясь, что сделать ее доброй могут только ромашки, собранные на "заливном лугу, на восходе, в день летнего солнцестояния непременно принцем на белом коне" я, наконец, понял, зачем мне было приказано явиться именно с цветами!
По залу зашарил луч прожектора, кого-то разыскивая. Коля, стоявший чуть в стороне от меня, замахал руками, привлекая к себе внимание. Но тот, кто там, наверху, этим светом управлял, сначала почему-то увидел меня. Мне показалось, что зал замер, когда в яркий желтый луч попал я сам и мои ромашки. А потом луч "пошел" вдоль стены в направлении сцены и... я пошел за ним, словно привязанный! Абсолютно не уверенный в том, что поступаю правильно, но все равно идущий по проходу между креслами и стеной, по ступенькам на сцену, по самой сцене в направлении Кикиморы!
- Это мне? - зеленые ресницы ее взметнулись вверх, и я, конечно, на сто процентов уверен не был - свет там был специфический, вроде бы яркий, но в то же время, какой-то концентрированный что ли, все видно, но как-то странно видно, словно со стороны, словно издалека. Но мне все-таки показалось, что в ее глазах блеснули слезы!
- Тебе, - хрипло выдохнул я. К счастью мой хрип был слышен только ей - микрофона-то у меня не было.
- Какое счастье! - абсолютно искренне просияла Вероника. - Теперь я смогу стать человеком! Теперь я смогу быть счастливой! Спасибо тебе, принц заморский! Расколдовал ты меня!
Она схватила букет из моих рук, стуча сапожищами шагнула мне навстречу, встала на цыпочки и поцеловала зелеными губами в щеку, быстро прошептав:
- Только не уходи! Я скоро освобожусь!
12. 12 глава.
Вероника
- Прише-е-ол! Прише-е-ол! - радостно пела я, яростно смывая грим.
- Хорош принц-то твой, деточка, - прошамкала Софья, еще не вышедшая из роли Бабы Яги. - В каком болоте такого сладкого откопала, родимая?
- Где откопала, там больше нет! Ты, Яга, роток-то не разевай - чужой пирожок!
- Больно надо! Он не в моем вкусе! Я потощее, покостлявее люблю! - она захохотала, тыкая пальцем в сторону Андрея, с трудом стаскивающего узкий костюм Кощея.
Обычно после представления мы ходили вместе в кафе - отмечали выступление, или гуляли в каком-нибудь парке. Но сегодня, переодевшись со скоростью ветра, толком ничего друзьям не объяснив, ухватив огромный букет ромашек и сумочку, я рванула прочь из гримерки, очень боясь, что Захар уйдет! Бежала по бесконечным коридорам, а в голове набатом стучало: "Пришел! Пришел! Пришел!" И не было в тот момент на свете человека, счастливее меня!