– Это множественность обитаемых миров, – ответил Габриэль. – Я не буду тебя сейчас загружать теорией мультивселенной или квантовой механикой, где частица может находиться в нескольких состояниях одновременно. Просто усвой, что есть параллельный мир, а в нем есть магия, которая наполняет людей из владыческих семей.

Ладно. Примем правила игры, все равно деваться некуда.

– И в этом Этьене она не пробудилась?

– Увы. Если бы мальчик нашел свою магию, то отец признал бы его принадлежность к дому Клемансо. А так он пока живет у своей бабки и тетки, и они колотят его смертным боем. Мать умерла при родах, в сыне нет магии, а они так рассчитывали на него, так надеялись, что славно заживут при княжеском дворе. И вот он, дрянь такая, все их мечты переломал.

Угу. Ясно. Видала я таких бабок и теток. В их квартирах тараканы маршируют отрядами, обувь тонет, прилипая к многолетним слоям грязи, а из еды только луковица и три бутылки водки.

Значит, мой подопечный неблагополучный ребенок, который забит так, что не способен вырваться из омута.

– В школу ходит? – спросила я, невольно включившись в решение задачи. Габриэль кивнул.

– Да. Он неглуп, я бы даже сказал, умен. У него все в порядке с точными науками. Иностранные языки идут неплохо, но со скрипом.

– Иностранные языки хорошо идут, когда есть, с кем на них говорить, – сказала я. – А когда это просто упражнения для ума, то тут и заскрипит.

– Поговорить не с кем, это верно, – кивнул Габриэль. – В школе он изгой. Драки, приятные мелочи вроде чернил, вылитых в сумку с книгами, прочие веселые подставы. Все знают, что Этьен сын князя, но без магии он никто. В него плюют все школьные омежки.

Дома бьют. В школе бьют. Пойти некуда, найти опору негде. Из таких вот, несчастных и затюканных, вполне себе вырастают школьные стрелки – боль, которую долго терпишь, перерастает в желание мести, и оно заставляет браться за оружие.

– А папаша что?

– Папаша сказал, что если в парне пробудится магия, то он, разумеется, возьмет его под крыло. А если нет, то нет. Князь не должен привечать всех своих отпрысков.

Понятно. Не нужна родня такая, лучше буду сиротой.

– Если я его курирующий дух, то он может меня видеть? Мы сможем общаться? – спросила я.

Парня было жаль. Я, конечно, была злобной тварью, если верить гимназистам с первого по одиннадцатый класс, но не настолько бесчувственной, как они считали.

– Конечно! – кивнул Габриэль. – Ты сможешь обретать тело для работы в физическом мире. Как и я. Но в очень редких случаях. Тебя может видеть только подопечный.

– А ты кого курируешь, кроме меня? – поинтересовалась я.

– Князя, – ослепительно улыбнулся Габриэль. – Но мои задачи тебя не касаются. Твоя работа – пробудить в мальчике магию. Желательно, боевую, но и целительская подойдет.

Ладно, с видами магии мы еще разберемся.

– Магия это ресурс, верно? – уточнила я и продолжала после утвердительного кивка: – Ресурс не берется из ниоткуда, нужны силы и время, чтобы его сформировать. Он не появится, если в человека плюют без перерыва на обед, выходных и праздников. У него есть убежище?

– Нет, – ответил Габриэль. – Вон, видишь?

И он ударил меня по лицу так, что голова едва не сорвалась с плеч. Уши наполнил звон, перед глазами замелькали пестрые пятна, и я поняла, что уже не болтаюсь в пустоте, когда в нос ударили густые запахи деревенского хлева.

Я обо что-то ударилась коленом, зашипела и схватила первое, что мне попало под руку – какую-то веревку. Проморгалась, увидела, что это и правда веревка, заброшенная на балку, и я так схватила ее, что оторвала.