Да уж, попали мы с Этьеном в змеиный клубок… Ладно, ничего: будем разбираться.

– Получается, ничего нельзя сделать? – пробормотал Этьен.

– Можно усилить систему безопасности, – ответил Дамьен, и я увидела, как из стен, пола и потолка проступило красноватое сияние и угасло. – И придумать свой ответ без привязки к дому Клемансо. Отдыхайте, друг мой! Сегодня эта комната безопасна!

Я проснулась от того, что не могла больше лежать на животе, и увидела, что за ночь два моих аккумулятора зарядились до знакомого пятого размера.

В окна заглядывало веселое утро. Светило солнышко, на ветках заливались песнями птахи, а Этьен бегал по комнате, собираясь в школу.

– Ты не видела мой учебник гандалузского? – спросил он, увидев, что я уже не сплю.

– Тот, которым ты уделал Жан-Люка? – ответила я вопросом на вопрос. Мальчик кивнул, я протянула руку и достала книгу из воздуха.

Сама не знаю, как у меня это вышло, но получилось хорошо.

– Вот, держи. Уроки сделал?

Этьен остановился. Ошарашенно посмотрел на меня, словно только что понял, что сегодня в школе будут уроки.

Ничего он не сделал. Когда собираешься вешаться, то уроки делать точно не будешь.

– Нет, – испуганно пробормотал он. – И сегодня контрольная по гандалузскому… мне конец. Персиваль меня убьет.

– Тебя могут убить дома Гарбо и Вернье, – напомнила я. – А в школе все сегодня будут в ножки кланяться, ты же теперь Клемансо.

Этьен посмотрел так, что было ясно: он хочет мне верить, но все равно не верит.

Когда он оделся и взял мешок с книгами, в дверь бесшумно скользнула служанка: молоденькая, ясноглазая, с хитрым взглядом лисички. Вырез в ее платье был таким, который наш физрук называл “Сердце на двор”, и у Этьена сразу же вспыхнули глаза.

– Завтрак готов, ваша милость, – сказала девчонка, сделав книксен. – Позвольте сопроводить вас.

Я легонько толкнула Этьена в плечо, а то уж больно он окаменел, разглядывая служанкины прелести.

– Что застыл, готовишься своих бастардов строгать? – спросила я. – Это тоже может быть подстава. Пошли уже!

Служанка проводила новоявленного княжича в столовую, плавно покачивая бедрами. Этьен смотрел на нее, как нормальный мальчик четырнадцати лет, но я была настороже.

– У тебя таких сто будет, – пообещала я, когда Этьен сел за стол. – Пока не спеши, осмотрись и привыкни к новой жизни.

Увидев накрытый стол, Этьен замер, напрочь забыв о служанке и ее сиськах. В княжеском дворце завтракали неизысканно и очень плотно.

Несколько толстых жареных колбасок. Грибы в белом соусе. Яичница из пяти яиц. Фасоль. Сыр. Тосты.

Сколько ж тут холестерина, Господи.

Впрочем, незачем о нем сейчас думать. Парню надо отъесться.

– Я никогда так не ел, – признался Этьен, и я погладила его по плечу.

– Вот и кушай на здоровье. Тебе надо поправляться.

За считанные минуты блюдо опустело, и слуга принес кофе с пирожными. Когда Этьен доел, пришел второй слуга и с поклоном сообщил, что экипаж подан.

До школы мы домчались с ветерком и успели как раз к тому моменту, когда вчерашние загонщики и телохранители Жан-Люка подходили к воротам. Выражение лиц у них было угрюмое: видно, бригада лишилась главаря и сейчас не знала, что делать без твердой руководящей руки.

Экипаж остановился, и мальчики испуганно замерли, вытаращив глаза на недавнюю жертву. Этьен спустился на землю, и я сказала:

– Так, а сейчас иди и делай вид, что их вообще не видишь. Княжеский сын всякую грязь не рассматривает.

Этьен подхватил свой мешок с учебниками и пошагал к воротам. Я чувствовала его напряжение – слишком уж он привык быть грушей для битья, чтобы отвыкнуть за несколько часов.