– Начнем! – официальным тоном сказал Кейль.

Из кожаной папки он достал бланк объяснения, авторучку и два чистых листа писчей бумаги. Маслова проворно схватила с подоконника тряпочку, протерла столешницу перед Кейлем, сдвинула полную окурков пепельницу в сторону. Инспектор разложил бумаги, приготовился записывать. Не успел он сказать и слова, как Маслова сбивчиво начала давать показания:

– Светлана – моя подруга. Мы дружим с детства. В одном дворе росли. Вчера я пригласила ее в гости в сад. Мы приехали, поужинали…

– Не так быстро, – перебил инспектор женщину. – На чем вы приехали сюда?

– На трамвае, – не задумываясь, ответила Маслова.

– Пешочком пришли?

Инспектор встал, подошел к женской обуви, составленной у порога, взял туфлю, осмотрел ее со всех сторон.

– Странно, – пробормотал Кейль. – Как вы дошли по размытой дороге, не испачкав ног?

– Дождь только вчера начался, – напомнила Маслова.

– Спору нет – ливень был вчера. Но дорога здесь еще не просохла. Почему у вас на обуви нет грязи?

– Мы пришли и помыли обувь, – вступила в разговор Абызова.

– Вот как! – усмехнулся инспектор. – Туфли помыли, а на них…

Кейль провел пальцем по лакированной поверхности туфли, и на ней четко проступил след от стертой пыли.

– Это у вас за ночь туфли так запылились? – с издевкой спросил он. – Ах да, вы же печку топили! Зола из поддувала летела, на туфельки осела. Тогда почему на пороге, рядом с которым стояла обувь, пыли нет? Ногами стерли, когда из дома выходили? Вы на старушек не похожи, ножками еще не шаркаете, к тому же пыли нет ни на подоконнике, ни на дужке кровати. Вы, Зоя Петровна, хорошая хозяйка! Давно на мичуринском не были, как приехали, стали порядок наводить: пол помыли, полки протерли. Везде чистоту навели, а обувь протирать не стали. Если назад пешком идти, то смысла обувь протирать нет. Так ведь?

– Зоя, давай не будем отпираться! – сдалась Абызова. – Нас вчера мой знакомый до сада подвез и уехал. Кто этот знакомый, я говорить не буду. Не хочу его впутывать в историю, к которой он не имеет никакого отношения.

– А кто к ней имеет отношение? – тут же переспросил Кейль. – Вы имеете? Вы вчера заходили в дом к Фурману?

– Нет! – одновременно ответили женщины.

– Нет так нет! – охотно согласился Кейль. – Продолжим! Что вы делали после того, как навели в доме порядок?

– Поужинали и легли спать, – немного подумав, ответила Маслова.

– За ужином выпили? Естественно, выпили! Кто же открывает садово-огородный сезон без спиртного! В такую унылую погоду сам бог велит выпить. Не многовато ли на двоих по бутылке водки за вечер выпить?

– Почему по бутылке? – не поняла Абызова.

– На веранде стоят несколько пустых бутылок. Две – чистенькие, остальные в пыли. Даю гарантию: если я сейчас переверну чистые бутылки вверх дном, то из них выкатится по капельке водки. Водка, как известно, быстро испаряется. За неделю бутылка сухой будет, а вот за ночь в ней останется немного содержимого.

Женщины промолчали, не зная, что сказать. Инспектор продолжил:

– Я наблюдал за вами, Зоя Петровна, когда вы делали укол Фурман. Ни одного лишнего движения, никакой суеты, а обстановка была стрессовая! Сосед убит, соседка воет, а вы только побледнели немного, но самообладание сохранили. Это после бутылки водки у вас были такие четкие и выверенные движения? Руки не тряслись, перегара нет. Странно, правда?

Маслова хотела ответить, но Кейль не дал ей и слова сказать.

– Я знаю, что вы можете ответить! – продолжил он. – Всю водку выпила подруга, а вам досталось так, совсем немного, пара стопок. Бывает. Сядут подруги выпивать, одна скромничает, а другая на спиртное налегает, словно его в любой момент отобрать могут. Но вот что странно! Гражданка Абызова выглядит свеженькой, не помятой. Это после литра водки она так замечательно себя чувствует? Я бы умер, если бы столько выпил.