– Да, так, – кивнул тот.

– И вы абсолютно никого не видели? Даже когда вышли на улицу? – снова встрял Черновицкий, недоверчиво глядя на бухгалтершу.

– Нет, – тут же ответила та.

– Ну а подробнее разговор вы слышали? – с нажимом спросил эксперт.

– Мужчина! – презрительно повысила голос Серафима Яковлевна. – У меня нет привычки подслушивать чужие разговоры!

– Но голос в трубке вы слышали? – не отставал докучливый Черновицкий.

– Как я смогла слышать голос? – вытаращила глаза Серафима Яковлевна. – С ним же Жора разговаривал!

– Ну, хотя бы мужик это был или баба? – не выдержал эксперт.

Арцыхевич только вздохнула и поджала губы, давая всем видом понять, что сказала все, что хотела.

– Голос был, кажется, мужской, – вмешался Голубицын. – А разговора, по сути, и не было. Ясно только, что тот человек попросил о встрече, и Георгий согласился. Вот и все. Больше мы ничего не слышали и не видели.

– Итак, когда вы уже стали собираться домой, Скоробогатову позвонил некто и попросил о встрече. Георгий Анатольевич согласился, – обвел я взглядом Голубицына и Арцыхевич, и когда они оба кивнули, продолжил: – Но встреча с неизвестным звонившим происходит уже после вашего ухода. Я все верно понял?

– Точно, – ответила Арцыхевич. – Все точно так и было. Что вы молчите, Николай Александрович?

– Да что же говорить-то? – пожал тот плечами. – Все ясно, по-моему.

– А вот мне кажется, – высунул свой нос Черновицкий, – что еще ничего не ясно!

Я прекратил эти бесполезные препирательства и усадил Голубицына и Арцыхевич за письменный стол, чтобы они наконец-то зафиксировали свои воспоминания на бумаге.

В течение следующих десяти минут ничего особенного не происходило. Голубицын и Арцыхевич скрипели ручками, а Черновицкий, ворча и шумно дыша, возился с вещественными уликами в соседнем кабинете.

Наконец Голубицын и Арцыхевич закончили писать. Но… Прочитав их труды, я так ничего и не добавил к своим представлениям о том, что же происходило вчера в офисе «Диониса». Расхождений в показаниях вроде бы не наблюдалось. Бизнесмены сидели, пили, делились друг с другом семейными проблемами и намечали планы на будущее. Словом, ничего, предвещавшего экстраординарность, не было.

– Скажите, а может быть, кто-нибудь на вашу фирму, что называется, наезжал? – впрямую поинтересовался я у Голубицына и Арцыхевич.

Те переглянулись, на лице Серафимы Яковлевны отразилось явное недоумение. Голубицын, кашлянув, с расстановкой произнес:

– Вы знаете, ничего подобного я припомнить не могу.

– И я тоже, – тут же энергично подхватила Арцыхевич. – Сейчас не те времена. И вообще – с какой стати? У нас все в порядке, можете проверить баланс, налоги платим аккуратно, потребители все довольны, поставщики тоже.

– Я согласен, – кивнул Голубицын.

– Ну, а долги?

– Какие долги?! – всплеснула руками Арцыхевич. – Я же говорю – у нас все в порядке! Можете взять документы и ознакомиться!

– А конкуренты? Я так понимаю, что вы – не первая компания в городе, производящая водку. Не секрет, что первое место держит у нас бывшая ликерка…

– Да, приватизированная командой губернатора, – подал голос вездесущий живчик Черновицкий, который успевал прислушиваться к нашему разговору, занимаясь своими непосредственными обязанностями эксперта. – И они-то не очень довольны тем, что вы тут, понимаешь, разворачиваетесь.

– Да, Николай Александрович, – подхватил я. – Вот я заметил, что в рознице появились новые сорта водки, ликеров. То есть вы работаете над ассортиментом, пытаетесь конкурировать…

– Ну и что, – пожал плечами Голубицын. – Такой оборот, как у ликерки, нам все равно не дадут сделать.