Она дернула плечами, вырываясь, чтобы тут же оказаться прижатой к нему еще сильнее.

– Не шуми, людей разбудишь, – мурлыкал он, без особых усилий затаскивая ее обратно в комнату. Закрыл дверь и вновь задвинул засов. – Далеко собралась? Вот, значит, чего стоит ваше императорское слово!

– Я обещала сидеть тихо. Вот и сидела, и ходила тоже, – огрызнулась Эва с досадой, про себя добавив: и как только сумел услышать! – Того, что не попытаюсь спастись, обещать не могу.

– А я и не стану впредь заручаться твоими обещаниями. Я тебя просто свяжу. И высплюсь наконец, все одно метель разбушевалась, какая теперь дорога...

С этими словами Йожеф демонстративно извлек кандалы и тряхнул ими у нее перед носом, заставляя отпрянуть. Про себя подумав: «Ишь ты, честная какая! Сразу видно, непуганая. Другая бы сумела и наврать с три короба, и в ногах не постеснялась бы валяться, только б не тронули».

– Ложись и подними руки. Думаешь, шутки шучу? – рявкнул он угрожающе, но принцесса не шевельнулась, только глазами захлопала.

– Неужели всерьез собираешься... Ты точно сумасшедший. Маньяк. Не трогай, а то закричу!

Увы – это единственное, что ей оставалось. Конечно, за физическим развитием императорской дочки тщательно следили, и она вовсе не была хилой и изнеженной, но главная сила ее заключалась в магии, а не в мускулах. Без нее Эва даже со слабейшим из мужчин вряд ли в ближнем бою справилась бы, а кирган слабаком не был. Напротив, он оказался крепче, чем выглядел – хватка железная, не вырвешься.

– Не советую. Ты ведь не хочешь, чтобы нас в хлев прогнали ночевать, – поморщился он, подходя вплотную и тем самым вынуждая ее отползти к стене. – Никто не воспримет твои жалобы всерьез. Это ты у нас сумасшедшая, о чем я хозяина немедленно предупредил.

– Да как ты... Возмутительно! – Она выпрямилась, насколько это было возможно, стоя на коленях на рыхлом тюфяке. – Пора прекращать этот нелепый фарс. Я сию же минуту расскажу тем людям всю правду, и они сдадут тебя властям. А я и пальцем не шевельну в твою защиту.

И выставила палец, как бы показывая – смотри, не шевелю. Йожеф всего на миг отвлекся, привлеченный блеском и звоном браслетов на тонком девичьем запястье, но ей хватило. Кровать с грохотом двинулась с места и врезалась в противоположную стену, вернее, в лавку, на которой он все собирался поспать.

Едва успел увернуться, иначе бы точно кости переломало.

– Ну все, – только и сказал он и повалил принцессу на спину, прижал к постели руки, чтобы не наколдовала еще чего-нибудь.

Склонился так близко, что чуял на лице ее частое дыхание. Отразился в расширенных зрачках.

– Отпусти меня немедленно, – приказала она. Голос не дрогнул, но все равно было видно, как сильно она боится.

– Дома будешь распоряжаться. А здесь – слушаться. – Удерживая ее одной рукой, второй нашарил на полу антимагические путы. – Видит бог, я не хотел тебя мучить. Сама напросилась. Не дергайся! Хуже будет.

Замерла напряженно, как перепуганный заяц. Только смотрит потемневшими глазищами, не моргает.

Отводя взгляд и давя в себе жалость, Йожеф перекинул шнур через перекладину в спинке кровати и сомкнул кандалы, чересчур не затягивая, чтобы хрупкие запястья не пережать. Ошейник надевать не стал – совесть не позволила.

– Теперь послушай внимательно, я с тобой больше церемониться не намерен. Если с твоей стороны хоть один звук донесется – завяжу рот. Как видишь, на шум и крики никто не придет. Но если и придут, то поверят добропорядочному путнику, наперед заплатившему за постой, а не его безумной сестрице, вопящей, что она принцесса из дворца. Тебе все ясно?