Маг и не отпускал, наоборот, притянул к себе, впился в губы поцелуем, гладя и сминая в ладонях лакомое девичье тело. Белое, атласное, разгоряченное после танцев, податливое. Никем до него ни разу не тронутое – она ведь только-только совершеннолетия достигла, няньки как коршуны следили, для будущего мужа берегли.

– Ты представить себе не можешь, что со мной творит твоя жертвенность, – отстраняясь от ее губ произнес Ауднадо. – Сделай это для меня, Эва.

И стиснул своими бесстыжими лапами сладкие округлости ее ягодиц. Йожеф заскрипел зубами. Вот сволочь. Хозяин мира, вечно им все сливки достаются. А этой ничего, даже нравится. Подставляется под ласку, будто кошка, тянется, чтобы еще целовал. Надо же. Совсем девчонка ведь, а уже шлюха.

– Что со мной, Асхель? – простонала она. – Кружится голова, и рассудок туманится... Кажется, я сейчас лишусь чувств. Оно всегда так бывает?

– Хотел бы я, чтобы причиной была любовь ко мне, но увы. Тебя опоили.

– Что?! Да как вы посмели!

Принцесса забилась, пытаясь выскользнуть из объятий, но ее коленки вдруг подогнулись, и она упала бы, не держи он крепко.

– Хмм, и, кажется, немного перестарались. Тихо, маленькая, не злись. Иди ко мне, ты же хочешь, я вижу. Это не мое решение, так принято. Приворотное зелье, чтобы пробудить в тебе желание и заглушить боль и страх. Увы – усыпить твою праведность оно оказалось бессильно.

– Как подло! – всхлипнула она, все еще упираясь в его грудь ладонями. – Я бы исполнила свой долг и без подобного унижения.

– Долг! – хмыкнул Ауднадо. Отпустил ее, слегка придерживая за плечи. – Хочешь, побудем немного здесь, успокоишься? Но ты же понимаешь, что все равно придется...

– Да, я все сделаю, обещаю. Все, чего вы только пожелаете.

«Ого!» – мысленно присвистнул Йожеф. Он забылся и наблюдал за происходящем как за театральным представлением. Очень непристойным, но с восхитительной игрой актеров.

– Только позвольте на несколько минут остаться одной. Мне нужно прийти в себя, а внутри так душно, и этот запах благовоний – от него все словно плывет.

Ауднадо поискал глазами по комнате, перевернул песочные часы на столике и показал принцессе. На Йожефа, вжавшегося в темный угол, не обратил никакого внимания, хотя точно заметил. Не мог не заметить, слишком бывалый тип.

«Для него я даже не канделябр, а муха на канделябре, – подумал Йожеф. – Чего такую пакость рассматривать. Вот если начну жужжать – прихлопнет».

– Когда песок закончится, я вернусь тебя проведать. Но будет лучше, если сама придешь.

Завороженно провожая его взглядом, принцесса снова пролепетала, что на все согласна. А ведь боится его, мужа своего будущего, и куда только все высокомерие делось! Как простая деревенская девка, сама покорность. Неудивительно, если он ее и поколачивать начнет.

Йожеф жадно разглядывал длинные ноги, манящую упругую попку и крутые изгибы тонкой талии. Нет, такую бить никак нельзя, и представить-то невозможно. Она же красивая...

Юбка качнулась, звякнули побрякушки на широком поясе, сверкнули в тусклом свете лампы украшавшие его темно-красные камни. Принцесса развернулась, показав гладкий живот с хорошенькой ямкой пупка, и застыла на месте.

Чувствуя, как сердце подпрыгнуло к горлу, он поднял взгляд и увидел ее глаза. Круглые от растерянности, густо подведенные краской, с блестками, подрагивающими на ресницах.

Несколько мгновений они так и стояли друг напротив друга, как две статуи. А песок в часах все сыпался, беззвучно считая секунды.

– Я... не знала, что здесь кто-то есть, – пролепетала наконец она. Тихо, чтобы тот, в храме, не услышал.