— Стасик предложил пригласить к тебе психолога, — осторожно затронула опасную тему Бойцова, пересаживаясь на край кровати. — Он переживает, что ты не справишься.

— Лар, ты сама психолог. Думаешь, что, выйдя из больницы, я сразу побегу глотать таблетки? — огрызнулась Инга, с укором глянув на подругу. — Да, мне плохо, но не до такой степени, чтобы я спешила на тот свет.

— Куда ты тогда торопишься? Лежи отдыхай. Когда ещё сможешь выспаться до состояния «не могу»?

— Я на работу хочу, — капризно поджала губы Инга. — Отвлечься, не прокручивать в голове тот день, перестать казнить себя за спешку и невнимательность. А здесь я только и думаю о своём ангелочке и не могу простить себя.

— Хорошо, — сдалась Лариса. — Я поговорю с ним. Скажу, что помощь психолога тебе не нужна.

На этих словах дверь в палату открылась, являя нетерпеливо топчущегося Станислава. Он заждался Лару, мечтая оказаться с ней наедине. Вечером ему надо было заступать на ночное дежурство, а планов на такую сочную женщину завались. Сегодня Ларка намекнула на состыковку, и Долгов столько всего себе вообразил.

Полугодовое воздержание обещало кончиться фейерверками взрывного оргазма, и от предвкушения у мужчины лопалось терпение. Стас не мог понять, как в Ларисе уживается пренебрежение к сильному полу и восхищение им. Он чувствовал его во всём. В тембре голоса, переходящем на хрипотцу, в ярком взгляде, подсвеченном изнутри, в нежных касаниях, будоражащих кровь.

— Лара, нам пора, — поторопил её Стас, кивнув в приветствие Инге. — Мне ещё на работу возвращаться.

— Уже бегу, — подскочила Лариса, чмокнув подругу и что-то ей прошептав. — Заеду завтра.

Инга с надеждой проводила подругу, кряхтя сползла с кровати и подошла к окну, скатав в рулон бледно-голубые жалюзи. Июнь баловал солнечной погодой и свежим ветерком, не дающим раскалить до плавления асфальта воздух. Пациенты и посетители неспешно прогуливались по дорожкам разбитого внизу парка, сидели на скамейках с резными ножками, любовались незамысловатыми клумбами.

Безмятежность расползалась спокойствием внутри, пока взгляд не зацепился за знакомую фигуру. Широкие плечи, крепкая спина, жилистые руки, сжимающие букет, тёмные волосы, непослушно скручивающиеся на концах. Таким Инга запомнила Ксандра. Или дорисовала его образ в уме.

Мужчина стоял у фонарного столба, смолил сигарету и что-то рассматривал в ногах, лишая Ингу возможности увидеть лицо и удостовериться в подозрениях. Вроде начинал поднимать голову, но тут же возвращал в предыдущее положение и, как специально, поворачивался спиной.

Машкова была готова открыть окно и вывалиться по пояс наружу, лишь бы унять своё любопытство, но на раме отсутствовали ручки, а до узкой форточки невозможно было достать. Она так и торчала, прилипнув к стеклу, и жадно пожирала пространство больничной территории.

От миража её отвлёк грохот кастрюль и санитарка, толкающая попой дверь. Вернув внимание назад, Инга наткнулась на пустоту. Фонарный столб стоял в одиночестве, а в мусорке поблёскивала обёртка от цветов.

— Обееед, — прокричала санитарка, как будто вошла в палату к глухим, и плюхнула на тумбочку тарелку с супом. — Гречку или капусту?

Инга уныло окинула мутную жидкость, сморщилась от вони тушёной капусты и отрицательно мотнула головой. Сейчас её волновал всего один вопрос. Ксандр там был или случился передоз успокоительными?

11. Глава 11

Ксандр крутился вокруг больницы как лис вокруг курятника. Ему надо было точно знать о сохранности детородной функции донора после потери ребёнка. Мысль оплодотворить её вторично прочно засела в голову. Как хроническая болезнь, прицепившаяся и не поддающаяся лечению. Если получится, то Ксан прославится на Небарии, как первооткрыватель нового метода по добыче проводников.