– Я, конечно, слышал модную херню о равноправии, но… – Оттянув ворот рубашки, откашливаюсь. – У тебя что, мужики закончились?

– Ярослав, мужики покупаются и продаются на раз-два! Не успею я озвучить задание, как мужик будет искать, кому продаться подороже, – ухмыляется главред. – Ты просил самого принципиального и неподкупного. Вот! – Он стучит толстым, как сосиска, пальцем по папке.

Я снова присматриваюсь к лицу на фото. Девчонка кажется смутно знакомой. Блеклая, тощая, без искры. Однако даже такую, пусть и в двадцать девять, жалко бросать на амбразуру.

– Она хоть писать умеет? – Нехотя беру папку и начинаю листать.

– Писать?.. Это настоящая акула! – хмыкает Василий. – Даже не акула, а пиранья! Характер не сахар, но доводит до конца даже самые стремные дела.

– И часто у тебя бабы стремными делами занимаются?

Не нравится мне весь этот расклад. Если бы не знал Ломоносова лет десять, решил бы, что он собирается слить мой заказ. В целом его даже можно было бы понять: не каждая редакция возьмется копать под бывшего вора в законе. Безопаснее спустить все на тормозах – поручить дело самому слабому журналисту и потом спихнуть на него ответственность за провал.

– Самсонова у меня одна такая, – после небольшой паузы отвечает Василий. – Я бы и рад повесить на ее плечи какую-нибудь светскую хронику. Задолбался уже нервничать каждый раз, когда кто-то обещает прикопать ее или пустить по кругу в темном лесу. Но эта заноза…

Вместо того чтобы продолжить, он опускает взгляд на стол и тяжело вздыхает.

– Бедовая?

Еще одна категория женщин, которых я обхожу стороной. Не в мои сорок трепать себе нервы с подобными дамочками. Хватает перед глазами примера племянника с его зазнобой.

– Правильная! – снова вздыхает главред. – С принципами и с… – Договорить он не успевает.

После двух ударов в дверь, та распахивается.

– Шеф, не занят? – доносится знакомый голос.

– Кира, а я вот, собственно, хотел… – начинает мямлить Ломоносов.

– Вась, последний материал – полное дерьмо! Фотографы вообще видели, что снимали? Я на телефон лучше делаю!

Причина моей недавней контузии подлетает к столу главного редактора и веером бросает фотографии.

– Кир, я бы хотел тебя с кое-кем познакомить. – Ломоносов приминает свои буйные кудри.

Лишь после этого восходящая звезда отечественной журналистики решает посмотреть в сторону гостя – меня.

– А мы уже знакомы! – Самсонова скрещивает руки на груди. В глазах ни намека на испуг. – Ярослав Борисович Вольский. Вы по делу или жаловаться явились? – Она оборачивается к своему начальнику: – Если что, я могу все объяснить.

Кира

Вечер того же дня

Мой первый муж вначале сказал: «Давай разведемся!» – и только после этого прыгнул в постель к любовнице. Со вторым, к сожалению, пришлось испытать весь спектр эмоций, положенных брошенным женщинам.

– Слушай, ну он все же урод. Трахнуть твою племянницу – это вообще запредел! – охает моя подруга и одновременно соседка по гаражу Ира.

– Пределов нет.

– Эта коза тоже хороша! Ты ее в дом впустила, разрешила пожить, пока место в общежитии ждет, а она тебя на семейном ложе подвинула. Охрененная благодарность.

– Подвинуть можно только имущество. Движимое. А Паша…

– Парнокопытное! – подсказывает Ира, пока я в муках пытаюсь подобрать правильное слово.

– Наверное. – Нет никакого желания спорить.

– И что сейчас? – Подруга смотрит с тревогой.

Из нас двоих она, похоже, единственная, кто переживает. Я, в отличие от нее, не способна даже злиться. Внутри словно кто-то сорвал стоп-кран. Бесконечное торможение и прострация.