В этот момент просигналил лифт. Тот самый, которым мало кто пользовался. Я толком подумать не успела, не говоря уже о том, чтобы дать деру и скрыться за углом, а дверцы его уже разъехались и на этаж вышел мужчина не первой свежести. С бутылкой воды в руках, отпитой наполовину.

Вот тогда-то меня и охватила самая настоящая паника, а бежать уже было бессмысленно и глупо.

Видок у босса был неважнецким. Налицо все признаки недомогания.

Вжавшись в стенку, я хватанула ртом воздух и прикинулась столбом в надежде, что Родион Похмельевич меня не заметит. На удивление, он заметил. Встретившись со мной взглядом, резко притормозил, нервно прошелся пятерней по влажным волосам и скривил губы в подобии улыбки.

— Доброе утро, просто Анна, — сухо произнес он, обошел меня и поспешил в сторону приемной.

Раздался сигнал приехавшего лифта. Створки разъехались в стороны, а я так и продолжала изображать из себя столб.

— Доброе утро, Ален. Сделай кофе, пожалуйста, — в этих словах я расслышала хотя бы уважение.

— Конечно, Родион. А еще я хотела бы обсудить с вами младшую ассистентку.

— А что с Анной?

— Она грубит мне и пререкается при каждой просьбе. Боюсь, мы с ней не сработаемся. Вам необходимо принять меры и сегодня же изучить новые резюме соискателей.

Вот же снобка заносчивая!

А далее последовало гнетущее молчание, завязывающее нервы в узелок.

Плевать на слова Алены, меня больше волновало, почему босс молчал.

Неужели он обдумывал ее предложение?

— Что ж, — наконец он произнес на тон ниже. — Я обязательно приму соответствующие меры!

Чего? Нашел кого слушать!

Родиону Геракловичу даже не нужно было притворяться. Он и впрямь забыл о нашем поцелуе. А теперь готов был без сожалений и без каких-либо выяснений избавиться от меня, потому что так решила пресвятая Алена, мнение которой является авторитетным!

А вот мне было невыносимо больно и обидно. И притворяться, когда душу на части рвут чувства, я не могла.

Но мне пришлось. Через силу пришлось, и следующие два дня показались мне самыми беспокойными в жизни.

Во-первых, я ждала, когда меня вызовут на ковер и потребуют написать заявление по собственному.

Во-вторых, за прошедшие два дня босс ни разу не посмотрел на меня. Даже вскользь. Меня словно не существовало, а все поручения он давал через Алену.

Так я превратилась в невидимку. Так во мне пробудилось другое желание — избавить их от своего общества, предложив самой написать заявление об увольнении.

Так в четверг вечером, когда Алена уже смылась из офиса, я вернулась в приемную и без стука ворвалась в кабинет Родиона Геракловича.

— Ну что еще? Я же все тебе уже сказал! — бросил он с неприкрытой раздражительностью, не отвлекаясь от экрана ноутбука.

— Кхм-кхм, — прочистила горло, на что босс резко вскинул голову.

Мужчина вытянул физиономию, придя в откроенное замешательство.

— Кого-то другого желали увидеть?

— Подумал, Алена что-то забыла.

— К счастью, я не Алена, но я кое-что забыла! Вижу, вы тоже!

Родион Гераклович молча закрыл крышку ноутбука, отодвинул в сторону и резким движением ослабил узелок галстука.

Мускулы его значительно напряглись, даже вены на руках вздулись, а лицо и вовсе превратилось в непроницаемую маску.

На протяжении долгого времени он сверлил меня непримиримым взглядом, буквально загоняя в угол и надламывая мою решительность.

— Цель вашего неожиданного визита? — с холодящей сдержанностью и с запредельно важным видом спросил мой бывший будущий муженек.

Я со свистом втянула в себя воздух. Жадно, как в последний раз.

— Я хочу... хочу... очень хочу, — я вдруг ужасно запаниковала и, как следствие, вся решимость лопнула мыльным пузырем.