– Футболку тебе принёс, – наконец-то говорит хоть что-то и убирает с меня руки.

– Спасибо, – отвечаю сдержанно, глядя поверх его плеча.

Он разворачивается и уходит, мягко прикрыв за собой дверь, а я оседаю на край ванны, вцепившись рукой в раковину. Хватит с меня на сегодня. Спать.

***

Просыпаюсь от того, что кто-то скачет по кровати, отлично при этом помня, что засыпала одна. Сопеть мне в лицо тоже некому. Открываю глаза, а Лиля шепчет заговорщицки:

– Там мужики без тебя совет устроили.

– Пусть, – сиплю без энтузиазма.

– Как это? – хлопает ресницами Лиля и садится, пытаясь оценить моё душевное состояние въедливым взглядом.

– Я не смогу тут, Лиль, – признаюсь честно, – не смогу рядом с ним. Думала, что получится, но все эти девки, меня наизнанку выворачивает… чёрт, даже не верится… – из груди пробрался нервный смешок, прозвучавший на столько жалко, что я поторопилась закрыть глаза. Сложила руки под грудью как покойничек и пробормотала: – Каждый раз на одни и те же грабли.

– Ну-у-у… – тянет Лиля так долго, что я начинаю чувствовать подвох, – не соглашусь. Но сейчас не об этом… – так-так, похоже, вот оно. Только что? – Они тут таких дел наворотят без нас! А я Эмирчика люблю, я без него не смогу уже, совсем мне без него никак, понимаешь?

– Отчётливо.

– Нет, Вишенка, не понимаешь… – Лиля всхлипывает, а я сажусь, широко распахивая глаза. – Вот теперь понимаешь, – улыбается вымученно.

– Сколько? – отбиваю, пожалуй, слишком резко.

– Господи, надеюсь, один! – выпаливает Лиля с ужасом, хватаясь за свой живот, а я закатываю глаза:

– Срок, дура…

– А, – брякает Лиля, – да чёрт знает, в последние недели без секса не засыпали и не просыпались. Стресс у него… а у меня задержка неделю. И он пока не знает! Я… не знаю, как сказать. Не знаю, обрадуется или не особенно… но умирать ему никак нельзя, это сто процентов!

– Не тараторь… – бормочу и морщусь, пытаясь переварить услышанное.

– Ага… ну, это, короче… он вчера намекнул, что спровадит меня. И тебя. Что с Пашкой, в целом, согласен, что нутром чует, назревает что-то нездоровое, а я типа мешаю, он за меня переживает и не может сосредоточиться, отвлекается. Ну и прочая чушь… но мы же не уедем, правда?

– Уедем, – сурово пресекаю попытку навредить себе. Это моя фишка! Хоть что-нибудь мне оставь…

– Блин, вот нафига рассказала… – капризничает подруга.

– Шмотки мне привезла? – интересуюсь, мысленно возлагая немалый Пашкин агрегат на её нытьё.

– Привезла, – бубнит недовольно и сползает с кровати, подняв с пола пакет и швырнув им в меня. – Пойду им совещание обломаю, хоть какая-то радость…

– Погоди, – я быстро поднялась и добежала до неё, обхватив обеими руками: – Я так рада за тебя, Лили, так рада… завидую до одури, но всё равно очень рада.

– Зато честно, – фыркает Лиля и обхватывает меня в ответ.

Мой план полетел к чертям. Нет у меня больше замены. Нет команды. Есть шайка упёртых головорезов, которых я искренне любила, но друзьями которых уже не считала. Они – семья.

Выхожу, проигнорировав устремлённые на меня взгляды из комнаты, следую прямиком в ванну со своим пакетом. Закрываю дверь и долго умываюсь холодной водой, пытаясь смыть зависть хотя бы со своего лица. Я не шутила.

Лиля пошла по ускоренной программе. Моей программе, чёрт её дери!

Сначала она без труда заняла моё место в моём же бизнесе, нашла любовь, взаимную, что особенно ценно и мной, как показывать практика, недостижимо, забеременела без усилий и, если начистоту, особенного желания, то есть, с лёгкостью получила всё то, что я выбивала, выгрызала, на чём набила столько шишек, получила столько тумаков, что счёт потеряла. И не получила.