Мама уже два года участвует в «кармическом движении», как она сама говорит. Биоэнергетическом и эпигенетическом. Ее декорации в основном в буддийском стиле. У нее дома настенный ковер со слоном. На полу лежит зафу, подушка для медитации. К ней ходят клиенты – она медиум, консультирует в уголке комнаты, за ширмой. (Раньше она медиумом не была.)

Этот мирок очень нравится моей дочери. Необычные предметы, которых у мамы полно, дают столько идей для детского воображения.

Ромео остался дома. На его счет мама категорична: «Дочь – еще ладно, но твоя птица – никогда в жизни!» Придется с кем-то договариваться, но пока никто не идет на ум.

Я говорю ни о чем с мамой, оттягивая время прощания. Наконец встаю и машинальным жестом поправляю длинную юбку. Кесия тут же бросается ко мне. Я чувствую, как ее тельце трясется от плача. Сердце разрывается. Крепко обнимаю ее. Мы называем это «удушающими объятиями», но сейчас мне совсем не хочется шутить. Я встаю на колени и вытираю ей слезы ладонями.

– Не хочу, чтобы ты уходила, мам!

– Моя девочка! Не плачь! Я приеду к тебе, как только получится, ладно?

Это ее нисколько не успокаивает. Дети не понимают будущего времени, для них важно только то, что происходит сейчас.

– Кто моя большая и сильная дочь? – подбадриваю я ее.

– Не я! – возражает она.

И как мне из этого выпутаться?

Стараюсь перевести все в игру. Хватаю ее за нос.

– А чей это носик? Ммм… Он выглядит вкусно!

Делаю вид, что отрываю кончик. Дочка смеется сквозь слезы.

– Мам, верни мне нос!

«Приклеиваю» ей кончик носа обратно. Но она снова хмурится. Тогда пробую другую вещь.

– Кесия, детка, что там у тебя в ухе?

Ребенок тянется к уху.

– О, смотри, Кесия!

Делаю вид, что достаю из уха конфетку. Простенький фокус, но личико моей малышки проясняется. Достаю конфетки из карманов, даже из носочков. Она заливисто смеется, с удовольствием запихивает конфеты в рот. Самое время уходить.

По улице иду быстро. Очень быстро. Но слезы льются еще быстрей.

Мередит

Обратный отсчет: 172 дня

Я назначила встречу Розе под большими часами на вокзале. Ну где она пропадает? Если так будет продолжаться, мы опоздаем на поезд! Стою уже полчаса, окоченела совсем. Видимо, я произвожу впечатление благополучной женщины: уже три раза ко мне подходили просить милостыню: бездомный старик с лабрадором, едва плетущимся за ним, мамаша со спящим ребенком на руках и высокий, худой как спичка парень с пустым взглядом. Нервно курю третью сигарету и пытаюсь в очередной раз сделать телефонный звонок. «Абонент недоступен».

Наконец вижу в толпе знакомый силуэт. Мой бог: ей не удалось пристроить Ромео… Помимо райской птицы, она тащит тонну багажа. Ну нет, незамеченными мы не останемся…

Роза подходит ко мне, мы обнимаемся. Какое облегчение, что она здесь!

– Я смотрю, ты решила путешествовать налегке…

Она бросает на меня мрачный взгляд.

– Побежали, нужно поторопиться! Опоздаем на поезд!

Мы бежим, наступая на чьи-то ноги, помогая себе локтями и ударяя кого-то чемоданами. «Извините», – бросаем по инерции.

Вот и наш десятый вагон. Роза по совету ветеринара дала Ромео легкое успокоительное. Но оно производит явно не тот эффект, на который она рассчитывала. Когда у нас проверяют билеты, попугай принимается напевать гимн Франции: «Вперед, Отчизны сыны!» Вероятно, униформа проводника напомнила ему передачу, которую он смотрел в День взятия Бастилии. В любом случае это не по вкусу железнодорожнику, и он попросил у Розы разрешение на перевозку. Она роется в десяти сумках, чтобы найти нужную бумажку.