Логан последовал за сестрой, и теперь оба ждали меня по ту сторону забора. Я подошла ближе, на всякий случай сперва провела рукой между прутьями, опасаясь какого-то магического барьера. Мало, вдруг он настроен на меня лично? Но рука свободно прошла в дыру.

Я примерилась, выдохнула лишний воздух и стала протискиваться. Да уж! Повезло, что Эвелин была такой тростиночкой. Будь она на пару кило больше, или имей более пышные формы, я бы сейчас просто застряла.

Но мне удалось пролезть без каких-то усилий. Оказавшись по ту сторону забора, я усмехнулась. Ну прям как в старом анекдоте: не удалось выйти через выход, пришлось выходить через вход. Вернее, пролезать с задворков. Видно, дэйн Мортон и предположить не мог, что его супруга станет лазать через забор, и запечатал только главные ворота. Мне его недальновидность только на руку. Теперь главное – не поправиться. А то буду как Винни Пух в гостях у Кролика.

Для верности пройдя еще пару раз туда и обратно, я убедилась, что лаз работает и на выход, и на вход, и только потом мы уверенно направились через негустой лесок в сторону широкой дороги.

Идти было не так далеко, как мне казалось поначалу. Дорога пролегала через лес, который отделял поселок от поместья. Листва, уже вовсю окрасившаяся в ярко-оранжевые и красные тона, не торопилась опадать, так что когда лес расступился, поселок вырос перед нами совершенно неожиданно.

Я повесила саквояж на сгиб локтя и взяла детей за руки. Оставалось лишь найти местный рынок и по возможности особо ни с кем не заговаривать.

Рынок нашелся практически сразу. Лили повела нас туда, откуда доносился разноголосый шум. Мы оказались на площади, где меня едва не сбила с ног какофония запахов. Мясо, выпечка, специи – все было разложено на открытых прилавках и насыщало воздух ароматами. Позади лотков виднелись приоткрытые двери в магазинчики с весьма понятными вывесками: портной, парикмахер, кузнец, аптекарь.

Наверное, у меня глаза загорелись. Но я заставила взять себя в руки и сперва не торопясь прошлась вдоль рядов, присматриваясь и прицениваясь. А так как тут не было не то что привычных мне этикеток, но и даже мало-мальских бумажек с ценой не наблюдалось, приходилось практически каждого торговца спрашивать про его товары. И каждый раз я слышала непонятное слово “мисты”. Что за мисты такие? И как они соотносятся с голдорами, десяток которых сейчас был припрятан в моем кармане, прикрытый парой обрывков ткани, чтобы не звенели.

Я вежливо улыбалась и кивала, всем своим видом показывая, как мне важна свежесть и качество продукта, и потихоньку шла дальше. В сторону симпатичного двухэтажного каменного дома, на котором красовалась вывеска с портняжной лентой и иглой.

Открыла дверь и первой пропустила вперед детей. Но стоило им войти в лавку, как из глубины светлого помещения послышался недовольный окрик:

– А ну пошли вон отсюда, бродяжки!

Лили испуганно повернулась ко мне, но я уже закрыла за собой дверь и произнесла со всем достоинством, на которое была способна.

– А нельзя ли повежливее общаться с покупателем?

После небольшой, в два шага, прихожей начинался светлый круглый зал со стойкой с одной стороны и небольшим диванчиком с другой. Невысокий подиум для примерки напротив широкого зеркала, комната, скрытая серой шторкой, и множество вешалок с одеждой на любой случай.

– Мы не обслуживаем сирот. – Безапелляционно заявила девушка чуть старше самой Эвелин.

Я демонстративно огляделась.

– Не вижу здесь сирот. Вижу только того, кто отказывается заработать денег. – Вздохнула и снова взяла детей за руки. – А жаль. Я планировала как следует облегчить кошелек своего дорогого и щедрого мужа. Идемте, детки. Поищем другую лавку. Поприличнее.