Нет. Не будет, понимаю в следующую секунду, фокусируясь на букетах цветов, обвязанных траурными ленточками, и выдавливаю из себя кривую улыбку.

– Нет. Я сама разберусь, – перевожу взгляд на Макара.

– Одна? Ты же не справишься, – да, отступать он не привык, оттого и кажется резким.

К тому же прав, как никогда. Но я лучше буду сама по себе барахтаться в рутинном болоте и медленно выбираться, чем окажусь должницей.

– Она не одна, – раздается уверенный и, как обычно, спокойный голос Алекса, а затем мне на талию опускается его рука.

А я даже не вздрагиваю. Вот как так может быть?

Словно внутри меня встроен какой-то радар, определяющий именно Гроссо и заставляющий отличать его ото всех остальных… а заодно позволять ему касаться себя столько, сколько захочет.

Отторжения нет. Ни на каком уровне.

– А Вы? – приподнимает бровь Мелех, сканируя незнакомое лицо.

– Алекс Гроссо, – прижимает меня к боку чуть сильнее брат Макса.

А я его мысленно благодарю за поддержку, которая действительно необходима, пусть сама об этом никогда не скажу.

А еще дурацкая мысль мелькает, будто бы два самца территорию делят.

Хмыкаю про себя и встряхиваю головой.

Бред.

– Соня, пойдем, присядем, – отвлекает Алекс, уводя в сторону стульев, расставленных сбоку от входа, а заодно и Макара, внимательно нас изучающего. – Тебе нужно немного перевести дух. Согласна?

– Конечно.

***

– Алекс, ты говорил про работника клуба, который меня оболгал.

Поворачиваюсь к Гроссо, когда желающие принести соболезнования отходят в сторону, и выдается свободная минутка.

Мне настолько плохо от всей этой окружающей и давящей обстановки, от большого количества новых лиц, отслеживающих каждый мой шаг и мимику, что хочется уже переключиться на что-то более живое.

– Тот, что намекнул тебе, якобы я танцую приват на втором этаже и не только танцую. Помнишь?

– Естественно, – прищуривается мужчина, сосредотачивая все внимание на мне.

За два часа, что мы здесь находимся, он отходил от меня всего один раз. Когда поступил какой-то важный звонок. Но минуты через четыре уже вернулся. Продолжая стоять рядом и замечать слишком многое: то, что платок уронила, и потребовался новый, то, что в горле запершило и захотелось воды, устали ноги, закружилась голова.

– Он…

Хочу уточнить, кто именно был такой крысой, но меня перебивают.

– Не переживай, Сонь, этот глупец урок усвоил и больше распускать грязные сплетни не будет. Обещаю.

– Но…

– Хочешь, он принесет тебе извинения лично?

– Нет… нет…

Качаю головой от совершенно ненужной перспективы. Даже желание узнавать, кто так меня ненавидел пропадает.

– Уверена? Не сейчас, позже, – приподнимает бровь Алекс, смотря куда-то влево над моей макушкой.

И взгляд у него становится очень и очень недобрым.

Оборачиваюсь назад, желая понять, что там такое случилось, и встречаюсь глазами с Альбертиком. Точнее, с его темными очками.

Хм… в помещении не так, чтобы очень ярко светит солнце…

Можно было бы их снять, наверное…

А потом он подходит ближе, и я замечаю не очень умело замазанные синяки.

– София Викторовна, приношу Вам свои соболезнования, – произносит сдавленно администратор «Фараона». – У Вас была прекрасная сестра.

– Спасибо, – выдаю на автомате, отмечая неестественное поведение всегда бахвалистого и наглого сотрудника клуба.

Слишком тихий и робкий. Словно ему хвост прижали. Или избили.

Смотрю на Гроссо.

Ну, понятно.

Можно закрывать тему «болтливого трепача». Разобрались без меня и очень основательно, судя по тому, что я вижу.

– Сам или твои «мальчики» постарались? – уточняю у Алекса, когда Альбертик ускакивает от нас подальше и, кажется, выдыхает с облегчением.